О чем говорят. По ту сторону экрана

– Лолита! – говорит она после целой серии приветственных улыбок. – А я везде вас ищу… Моя мама, она сейчас живет в Америке, просила вам передать, что ей ах как жалко, что больше не идет ваша программа. Она так скучает, она, да и я, конечно, мы считаем, что ваша «Без комплексов» помогала женщинам жить.

Госпожа Милявская благодарно кивает, и Марго протягивает ей цветок герберы. Лола с шумом вдыхает аромат и говорит одобрительно:

– Ну, наконец-то хоть одно свежее лицо в этом террариуме.

Ой, а кто же это сидит вон там, за дальним столиком, в одиночестве? Боже мой! Это же Лариса Голубкина! Нет-нет, ни в коем случае не позволим истинной звезде, пусть и прошлого, скучать!

Видимо трепеща от восторга, Маргарита подсаживается к Ларисе.

– Лариса, – вздыхает она в том месте, где должно быть отчество (ай-ай! Лариса Ивановна!), – даже не хочу говорить вам, кто вы для нас, – она жалеет, что отдала цветок Лолите, – я даже не хочу без устали повторять, что в «Гусарской балладе» вы великолепны! Хотя больше всего я любила ваш бенефис. Как жалко, как жалко, что его не повторяют! А диск с вашими романсами был даже у моего отца.

Ларисе очень импонируют такие манеры совсем молоденькой незнакомой девушки.

– Извините, – улыбается она, – к сожалению, мне неизвестно, кто ваш папа…

– Иосиф Бродский, – тихо отвечает Рита.

– О! – потрясена Лариса. – Да-да, теперь я припоминаю, что кто-то говорил мне о вашем приезде, если не ошибаюсь…

– Маргарита, – кивает головой девушка, – Маргарита Бродская.

Все, все, дорогая, хватит. Должное внимание уделено, надо бежать! Глоточек воды из стакана, и – дальше, дальше, дальше…

– Ой!!!

Наша рыбка делает неудачный разворот (все-таки внутренний навигатор еще недостаточно настроен на вращение в светских водах), и стоящий позади нее высокий мужчина облит водой. Она виновато ахает, поднимает взгляд от мокрой брючины к лицу пострадавшего и замечает кудрявую прядь волос…

Нет, это просто невозможно, это же… Это же король ракетки и беда девушек Марат Сафин!

– Простите, простите, извините, – сконфужена Маргарита, – это только вода! Боже, какой кошмар!

– Ничего, ничего, – великодушно улыбается тот и протягивает очаровательной террористке руку, – Марат.

– Маргарита, – отвечает она, вложив в произношение собственного имени столько оттенков нежности, словно имя это было душой всех цветов на свете.

– О! – смеется беда всех девушек. – Маргарита! Вы знаете, что вы – моя любимая пицца?!

В ответ на это у Маргариты лишь чуть приподнимаются уголки губ.

* * *

Но вот гул голосов стихает, в ожидании дефиле, то есть старта долгожданной церемонии, приглашенные рассаживаются за столики.

В совершенно расстроенных чувствах Маргарита даже не заметила, как один из ловких распорядителей посадил ее рядом с Никасом Сафроновым. Она лишь кивнула ему и снова задумалась: что, что же она должна была ответить Марату на этот его пассаж? Ах, как позорно она пропустила этот мяч!

Никас, подперев щеку рукой, тем временем с большим интересом следит за нежным профилем своей соседки. Так игнорировать известного художника современности и дальше было уже неприлично. Маргарита находит в себе силы забыть на минутку о кудрявой голове победителя US Open и улыбнуться соседу:

– Маргарита, – потупила она глазки.

Никас кивает головой, давая понять, что ее имя ему известно, а называть свое – ненужное кокетство. По сути, сейчас самое время сразить художника УК, но Рита после бесславного фиаско на корте не расположена делать людям приятное.

– Хорошее лицо, – говорит Никас, не дождавшись своего комплимента, – я бы хотел вас рисовать…

– Простите, – отвечает ему наша опечаленная рыбка и, понимая, что ее несет куда-то не туда, ничего уже не может с собой поделать, – но я, как и мой отец, не выношу всю эту дрянь XX века.

Никас недоуменно поднимает вверх бровь.

– Мой отец не выносил так называемое современное искусство, – с достоинством поясняет дочь Бродского, – единственная функция которого показать, какими самодовольными, ничтожными, неблагородными, одномерными существами мы стали!

– Это цитата?

Никас всерьез заинтригован:

– Молодец какая! Вот что значит – молодая память, а у меня уже такой Альцгеймер, что ничего вообще не помню.

Он улыбается и переключает драгоценное внимание художника на сцену, где уже закончилось дефиле и к исполнению своих непосредственных обязанностей приступил ведущий церемонии.

* * *

В зале чувствуется хорошо замаскированное напряжение. Интрига, слава Издательскому дому Hachette Filipacchi Shkulev, сохранена, и никто не знает, кто же именно получит сегодня одну из заветных номинаций. Претенденты – люди сильные и тренированные, это вам не президент Грузии! Никто не жует галстук и не обмахивается в нервном ожидании веером. Выдержка, выдержка, ничего кроме выдержки. На лицах основных претендентов написано такое безразличие, что просто диву даешься – сколько же сил надо иметь, чтобы сохранять олимпийское спокойствие, когда так стучит сердце и мандражируют конечности.