О чем говорят президенты? Секреты первых лиц

Как уже здесь говорилось, то было время, когда мозгами людей полностью владела идея дезинформации, поэтому заставить кого-либо поверить в искренность намерений было совсем не просто. А уж убедить, что глава могучего и зловещего монстра, каким слыл КГБ, всеми силами подталкивал высшее советское руководство к активному и честному сотрудничеству с Западной Германией — и подавно.

В «немецком вопросе» Андропов занимал позицию куда более честную, чем многие чиновники в Министерстве иностранных дел. Модную тогда идею «забивания клиньев» между ФРГ и ее союзниками он называл «бесполезными хлопотами» и обязательно рекомендовал «не поливать пластиковые цветы, они все равно не будут расти». Справедливости ради надо признать, что такую позицию он занимал не во всех случаях.

В отношении США, например, он вполне был готов руководствоваться старым принципом: «Divide et impera» — «разделяй и властвуй».

Но и в отношении ФРГ он старался не популяризировать свои взгляды, высказывая их лишь в узком кругу. И тем не менее ему удалось убедить Брежнева не драматизировать проблему размещения ракет в Европе ни во время визита Генерального секретаря в ФРГ, ни позже, что и помогло избежать ухудшения отношений между нашими странами. Значительную долю заслуг в предотвращении возможного кризиса в отношениях следует отнести на счет политической гибкости канцлера Гельмута Шмидта. Ему удалось достичь гармонии трех качеств интеллекта: жесткости, логики и личного обаяния, под воздействие которого так легко поддался Брежнев.

В итоге, Шмидт добился принятия решения о размещении ракет в Европе, не допустив ухудшения отношений с СССР. Цена за успех оказалась минимальной — неприязнь со стороны министра иностранных дел Громыко.

Однажды, если не изменяет мне память, Громыко в присутствии Фалина поинтересовался, какую цену потребовали бы западные немцы в ответ на предложение выйти из НАТО. Министр при этом просил с самого начала исключить из торгов Западный Берлин и ГДР. Андропов расценил этот разговор как намек на необходимость позондировать почву у немецкого руководства, и просил ни в коем случае этого не делать, окрестив саму постановку вопроса «политическим базаром».

6 мая 1978 года в Бонне Л.Брежневым и Г.Шмидтом была подписана Совместная декларация, в которой отмечалось, что обе стороны не должны добиваться военного превосходства.

Громыко представлялось, что такая формулировка снимает остроту проблемы ракет, и он успокоился.

Канцлер же декларацию подписал, но от идеи размещения ракет не отказался.

Вдень подписания декларации большая часть советской делегации вылетела по приглашению канцлера в его родной Гамбург. Это означало окончание официальной части визита, а потому перед вылетом в столичном аэропорту Кельн-Бонн Генеральному секретарю были отданы все положенные по протоколу почести.

В сопровождении президента страны Вальтера Шееля он обошел строй почетного караула и с удовольствием принял огромные букеты цветов, от чистого сердца преподнесенные детьми сотрудников советского посольства.

Сам же советский посол готовился к отъезду домой, ибо хорошо понимал, что по завершении этого визита закончится и его пребывание в Западной Германии, а, судя по тому, как складывались отношения с министром, и его служба в дипломатическом ведомстве.

В России люди способные и незаурядные во все времена проживали жизнь более сложную, чем посредственности.

В гамбургском аэропорту Брежнев, спустившись по трапу, вновь увидел выстроившийся почетный караул. Значит, опять придется его обходить?! Но ничего не поделаешь, работа…

Утомившись за день от переездов, перелетов и переходов по коридорам, Брежнев в тот вечер с аппетитом поужинал и тут же удалился в отведенные ему покои на отдых.

Позже, дома, без конца повторяя восторженные рассказы о своем пребывании в Германии, он никогда не забывал и эту историю.

То ли под влиянием чудесного климата, то ли поддавшись очарованию дружеской атмосферы, которой окружили его западногерманские руководители, но, по его собственным словам, он впервые за долгое время уснул без снотворного.

«Лейб-медик» Брежнева, который, как известно, не лечил, а усыплял его, был настолько потрясен и выбит из колеи этим обстоятельством, что, по рассказам охраны, впервые сам решил воспользоваться снотворным, чтобы уснуть.

На следующее утро Брежнев во главе группы помощников и министров, отправился на завтрак к канцлеру Шмидту домой. Уютная атмосфера и доброжелательность, с которыми хозяин дома встретил высокого гостя, расположили Брежнева к непринужденному общению.

Он сам был большим любителем застолий, умел и любил их организовывать, подкупая приглашенных искренней теплотой и радушием. А потому сумел до конца оценить вкус и изобретательность Шмидта.