О чем мечтает герцог

 Когда-то герцогиня славилась безупречной красотой. О ее дебютном сезоне, во время которого мужчины боролись за шанс просто коснуться её руки, до сих пор ходили легенды. Но Роджер Крэторн, тогда еще будущий одиннадцатый герцог Биллингем, заблаговременно заявил на неё свои права. И все знали, что Крэторн всегда, так или иначе, получал то, что хотел.

 Саймон вздохнул, размышляя о том, как ухудшились их отношения. Он взглянул на мать. Невозможно было отрицать тот факт, что она всё ещё оставалась весьма привлекательной женщиной. В темных волосах появился лишь легкий намёк на седину и всего несколько морщин портили по-прежнему гладкую кожу.

 И всё же чего-то ей недоставало. Карие глаза матери никогда по-настоящему не светились счастьем, из-за постоянного раздражения её рот всегда был плотно сжат, а линия губ превратилась в тонкую полоску. Всякий раз, глядя на неё, Саймон вспоминал те мгновения, когда она отворачивалась от него или смотрела на него с нескрываемым презрением.

 Он никогда не пытался выяснить, что же сделал, чтобы вызвать у матери подобную ненависть. Отец никогда не обращал на это внимания, как будто это было не важно. Ведь сам покойный герцог буквально купал сына в любви и ласке. И Саймон понимал, что таким образом отец признавал глубокую и невосполнимую потерю, вызванную материнским равнодушием.

—      Сколько раз я говорила ему, что в кабинете настоящий кавардак, — произнесла герцогиня, оторвав Саймона от неприятных воспоминаний.

 Он заставил себя снисходительно улыбнуться.

—      Всего лишь беспорядок. Но я как-нибудь с этим разберусь.

 Пристальный взгляд матери неожиданно метнулся к сыну и задержался на нём гораздо дольше, чем обычно.

—      Да. Я рассчитываю, что ты это сделаешь, — тихо сказала она.

—      Вы об этом желали поговорить со мной сегодня утром? — Саймон перешёл сразу к делу, внезапно почувствовав себя неудобно под её неослабным наблюдением. — Вы хотели лично просмотреть какие-то записи или сохранить их, как воспоминания?

 Герцогиня покачала головой и отошла от сына.

—      Не хочу. Меня не интересуют его вещи.

 Саймон не удивился такому ответу. По правде говоря, в натянутости отношений родителей он в большей степени обвинял мать, чем отца. Покойный герцог всегда был терпелив и добр к ней, несмотря на её откровенное презрение. Тем не менее, она избегала своего мужа так же, как избегала Саймона. Складывалось ощущение, что они были недостаточно хороши для неё.

—      Нет, я хотела поговорить не о твоём отце. — Мать повернулась, скрестив руки на груди. — Разговор пойдёт о той девушке, Саймон.

 Саймон моргнул. Он надеялся избежать этой беседы, по крайней мере, до окончания бала, открывающего приём, который был намечен на следующий вечер. Его интерес к мисс Мэйхью, должно быть, действительно очевиден, если мать начала обсуждение этой темы так рано.

—      О девушке, матушка? О какой? Их здесь довольно много, вы же знаете.

 Саймон понимал, что своим ответом подначивал её, словно ребёнок, но прошли те времена, когда равнодушие матери причиняло ему острую боль. Если ей безразлична его жизнь, с какой стати она диктует, как ему жить?

 Герцогиня прищурилась.

—      Сделай одолжение, не играй со мной в эти игры. У меня нет ни времени, ни желания выслушивать твои увертки. Ты прекрасно знаешь, что я говорю о Лилиан Мэйхью.

—      Я понимаю.

—      Я тоже, — кивнув, сказала она. — По тому, как ты вчера весь день смотрел на неё во время пикника, стало совершенно очевидно, что у тебя к ней есть определенный интерес.

 Саймон пожал плечами. Он не собирался лгать, но и не желал обсуждать тему, пока его не принудят.

—      И даже если бы я не увидела этого, герцог Уэверли обратил на это моё внимание. — Глаза матери сверкнули в неком подобии мелочного триумфа.

 Саймон вздохнул. Рис знал, насколько напряжёнными были его отношения с вдовствующей герцогиней. Его друг, должно быть, чрезвычайно обеспокоен, если обсуждал с ней достоинства потенциальных невест.

 Саймон прислонился к столу, умудрившись не опрокинуть ни одной стопки документов.

—      Не для этого ли здесь леди, матушка? — спросил он, тщательно следя за интонацией. — Вы ясно дали мне понять, что теперь, унаследовав титул, я ответствен перед нашим родом и должен жениться, а также произвести наследников так быстро, как смогу. Этот приём ведь в какой-то степени служит данной цели? Разве вы не должны радоваться, что меня заинтересовала одна из этих женщин?

 Герцогиня сделала к сыну несколько шагов.

—      Великий Боже, Саймон! Она даже не была в числе основных приглашённых. Я вообще позволила ей приехать лишь из уважения к особым пожеланиям отца леди Габриэллы, графа Уотсенвейла.

—      Какая благотворительность с вашей стороны, — пробормотал Саймон.

 Она сделала вид, что не услышала его ремарки, хотя по сердитому подёргиванию губ было понятно, что это не так.

—      Она во всех отношениях совершенно не подходит тебе. Ты должен понимать это.