О чем мечтают женщины

Я прогулялась по ближайшим окрестностям отеля – от Реколеты до Палермо, от Сан-Тельмо до Ла Бока, заглядывая в магазинчики секонд-хенд, выясняя, кто их снабжает и как они оценивают товары. И первым, что я заметила в этом городе высоких, стройных брюнетов с орлиными носами, так это то, что моя американская «фигуристость» привлекала внимание и очень уж выходила из ряда вон. В винтажных магазинчиках мне ничто не подходило по размеру, и девушек-продавщиц это расстраивало куда больше, чем меня.

–  Lo siento, seсora [2], – сказала мне крошечная нервная владелица прекрасно оформленного магазина винтажной одежды возле кладбища Реколета.

В другом магазинчике я не смогла натянуть на себя юбку-карандаш.

–  Милая, – сказал добрый пожилой продавец на безупречном английском; он ощутил мой испуг, принимая деньги за набор чайных полотенец и льняную скатерть, – не позволяйте своему телу огорчать вас. Это прекрасное тело!

Поблагодарив его, я вышла и осторожно зашагала по узким тротуарам вместе с другими прохожими, тщетно пытаясь вести себя как местная, спотыкаясь на выбоинах, когда засматривалась на горгулий и купола самых ошеломительных зданий.

В Ла Бока, сидя в кафе, я ела сладкие aflajores [3] и попивала mate, нечто вроде чая, и наблюдала за тем, как пожилая пара танцевала медленное танго. Кавалер был на несколько дюймов ниже дамы и вдвое тоньше, а на ней было слишком много косметики для дневного времени. Но эти странности делали пару еще более привлекательной, еще более неотразимой. Их танец выглядел невероятно интимным, хотя на них смотрела целая толпа посторонних людей, собравшихся на площади. Меня почти до слез трогала музыка и выражение страдания и любви на лицах танцоров. Но если эта женщина могла позволить себе подобное при свете дня, то какого черта боюсь я? Может быть, это и есть настоящее великодушие? Отдаться танцу ради самого танца…

* * *

В тот вечер, когда я выходила из лимузина, путаясь в складках и перьях своего платья, мне действительно понадобилась для поддержки крепкая рука Эрнесто. Я ничуть не удивилась тому, что платье безупречно сидело на моей фигуре, но меня напугало то, что оно словно ласкало меня и при этом выглядело чрезвычайно дерзким… Лиф плотно облегал тело, грудь просто выпирала наружу. Сразу под линией заниженной талии юбка превращалась в некую массу перьев и складок, спадавших до лодыжек. Я себя чувствовала богиней, выходящей из алого океана.

–  Gracias.

– Por nada [4], – сказал Эрнесто, снова кланяясь. – Вы выглядите… lindisima [5] в этом платье, сеньорита Дофина.

Я одарила Эрнесто нервной улыбкой и посмотрела на узкий переулок, ведший к освещенному неоновыми лампами входу в клуб танго. На этой тихой улочке ночью почти никого не было.

–  Я встречу вас здесь же… после. – Он показал на переулок рукой в белой перчатке.

«Все будет в порядке, все будет в порядке…» Когда я подошла ближе, до меня донеслась томная ритмичная музыка. Швейцар с добрым лицом, тоже в перчатках, открыл передо мной двери и раздвинул бархатные занавеси, прикрывавшие вход:

–  Мы ждем вас, Дофина.

О боже… Я нырнула внутрь, чувствуя себя на грани обморока. С десяток пар тут же повернулись, чтобы взглянуть на меня, как будто действительно только меня и ждали. Меня проводили мимо крошечных столиков к стулу у дальней стены. Как только я села, бойкая официантка в белой балетной пачке и черно-белых полосатых гольфах поставила передо мной бокал с каким-то розовым напитком.

–  Мы собираемся начать, Дофина, – сказала она с акцентом, похожим на французский. – Могу я еще что-нибудь предложить вам?

Прежде чем я успела открыть рот, маленький оркестр в полутьме у сцены в центре зала заиграл какую-то балладу. Глаза музыкантов закрывали повязки, они покачивали головами в такт музыке. Но почему им завязали глаза? Все в зале сосредоточились на оркестре, а потом перевели взгляды на сцену, теперь осветившуюся лучом прожектора. Я откинулась на бархатную спинку стула, надеясь, что мне удастся остаться просто зрительницей. Мое сердце колотилось с такой силой, что его вполне могли услышать окружающие. А потом раздался низкий звучный голос.