О чем мечтал?

Не очень представляю, как правильно начать. Мне двадцать семь, я в меру успешен, судя по всему, являюсь представителем того самого среднего класса. И я больше ничего не чувствую. Не стану драматизировать — у меня есть эмоции, мне может быть смешно, грустно и всё такое. Но если смотреть глобально, мне просто плевать. В следующих главах я попытаюсь найти момент, где сломалось моё восприятие. Момент, где мои глаза потухли.

Струны бас-гитары сильно толще обычных. Тактильные ощущения совсем не похожи. Первое время подушечки пальцев болят, но не из-за мозолей, а от того, что струны приходится зажимать сильнее. Ещё непривычно, что гриф длиннее, а сама гитара тяжелее.

Я чувствую, время поджигать свой Рим. Его населяют ошибки и слабости. Когда я сменил город, дал себе слово — я не буду жить пресно. Всю свою жизнь я воспринимал как необходимость принятия разумных решений. Признаться, я устраивал бунт сам себе, набивал татуировки, увольнялся с уважаемых местечковым обществом работ, но глобально я превратил жизнь во фруктовый кефир.

Я наверно ещё много раз об этом напишу — как минимум до тех пор, пока через эти страницы не найду общий язык с собой. В выпускном классе подростково сомневался в себе, хотя и начал нравиться девушкам. Играл на гитаре, слушал рок и пытался одеваться иначе. Хотел связать жизнь с музыкой. Был подписан на группу с мемами про гитаристов, где появилось объявление — ищем басиста.

В те годы, когда рок-н-ролл был ещё мёртв, из колонок телефонов школьников звучало что-то однообразное, почему-то даже не могу ничего вспомнить. Не задевало. Думал, что вот-вот поступлю в Питер, в город рока, и тогда начнётся. Я отписался мол было бы круто, если бы мы жили в одном городе. А вечером в личку уже прилетело — «ты из Владикавказа?«

— Играешь на басу?

— Только на обычной электрогитаре.

— Научим.

Когда я начал это писать, обозначил себе границы: несколько тем, до которых я не дорос, и железное правило — не перечислять события, даже если очень захочется.

Наша группа два раза меняла название: Sunrise of dead и что-то ещё, чего я просто не запомнил. Мы ни разу не выступали, да и репетициями называли попойки с гитарами на реп. точке. Но было весело и необычно. Мы пили ракетное топливо из банок, я прятал сигареты в чехле от басухи. Подступали выпускные экзамены, а мне ещё и маячил дополнительный вступительный на журфак, но дух бунтарства не давал готовиться. Да и не задумывался я о последствиях. Ночами сидели в беседе в соцсетях, писали песни и обсуждали разные мальчишеские штуки. Я писал стихи и музыку. Совместно сводили разные инструменты.

За годы наши пути разошлись, один примирился с отцом и сейчас серьёзный дядя в суде, другой остался в музыке, про третьего я ничего не знаю. Я не уехал в Питер, не стал музыкантом, о чем и не жалею. Но я рад той главе своей юности, которая связала мой выпуск из школы, дорогу во взрослость и возможность говорить девочкам, что я басист в группе.

6.

В этой главе я скатываюсь до лозунгов и философии. Мне трудно вспомнить, когда моё сердце последний раз колотилось от волнения и эмоций. Ещё труднее об этом писать. Для меня своего рода подвиг — вывернуть вот так наизнанку всё то, что я скрывал под весёлой клоунской маской.

Мужское мнение и взгляды в нашем обществе сильно деформированы. Ещё больший отпечаток оставило детство на Кавказе, где приходилось подстраиваться большую часть жизни. Обществу комфортно воспринимать женщин как достижение или приз в соревнованиях. У меня не получится понять тех, кто добивался девушек, мне везло, и всегда я встречал взаимность. Мне вообще кажутся бессмысленными попытки получить внимание тех, кто не заинтересован.

Она высокая, огромные серо-голубые глаза, русые волосы и яркие естественные губы. Проницательный взгляд, грубоватая ирония и живой интерес. В коридоре журфака я ещё не знал, что встретил будущую жену, с которой познакомлюсь только позже зимой. Я знал, что мы рядом, мог не закрываться и быть собой без любых масок.

Читал книгу «Нормальные люди «и наткнулся на постельную сцену. Ну прямо сказать, её и постельной сложно назвать, да и не было в ней флёра женских романов с нефритовыми стержнями, пронзающими лоно. Наоборот очень талантливо написано, без лишней телесности. Даже я бы сказал — нежно. Но мне стало так некомфортно. Впал в раздражение и не возвращался к книге дня четыре, хотя она мне и нравилась. Я бы не смутился, прочитав про любые извращения. Не умею писать о сексе, только упомяну гигабайты просмотренного порно, которое меня ни разу не смутило. Не считал себя ханжой. Книга заставила меня что-то почувствовать. Но мне легче испортить любой момент пошлостью. Так привык к рутинной зоне комфорта, что разучился испытывать что-либо.

Неуместная вульгарность позволяет не думать о нежных поцелуях в плечо или ощущении, когда вы задеваете руки друг друга первый раз. Не скажу, что испытывал любовные драмы или предательства, поэтому и не могу свалить всё на страх. Защищаюсь от тех, кто никогда не нападал.