О чём молчал Будда (СИ)

Ветер рвет ночные облака, судорожно мечется лес, освещенный на мгновенье ярким светом. Хорош мотор — старина Джон Купер отошел от сна, но еще не проснулся. Элла Сергеевна только сейчас поняла — мальчик или девочка. Крохотная баранка в руках повторяет рельеф дороги. Кони переходят в галоп — несутся, отрывая ноги от поверхности. Я их сдерживаю, не решаясь подарить свободу. Еще один поворот, за ним другой — извилистой лентой вьется шоссе. Какие двадцать тысяч! Я готов отдать жизнь, чтобы управлять духом старика Джона.

Внимание!

Что?

Тормоза!

Бью по тормозам, и мы оба виснем на ремнях. На смену растерянности приходит страх и чувство обреченности — сколько может длиться полет? Темный силуэт приближается и приобретает очертания — трактор! Огромный, в несколько десятков тонн, он стоит поперек дороги. Ни намека на скольжение — мы вылетаем из поворота, как ядро из пушки. Наверно, это конец.

* * *

Помню школу. В классе у меня не было постоянного места — сидел, где придется. Много лет спустя понял — это была репетиция моей взрослой жизни. Сонным взглядом окидываю комнату — что-то здесь не так, чего-то не хватает. Вылезаю с дивана, беру пиджак и вываливаю на стол содержимое карманов. Вновь на диван — теперь все в порядке. Крохотный Будда занял свое привычное место.

Так вот о школе, как-то мы собирали мозаику — огромное полотно, что уместилось только на полу. Мы ползаем, толкаемся, друг другу мешаем и ругаемся. Разноцветные кусочки отказываются найти свое положение. Сейчас я понимаю, в чем дело. Мозаику нужно собирать в одиночестве.

Ночью мы едва не разбились. Каким-то чудом остановились в метре от груды металла. Ума не приложу, откуда взялся трактор. Вблизи не ведутся строительные работы, место заброшенное, значит, чей-то злой умысел. Мысль одна — Григорий Аркадьевич пожелал свести счеты. Нанести один коварный удар. Для него не существует проблем, если потребуется, трактор будет доставлен на Красную площадь, и ни одна живая душа не узнает, как это ему удалось.

Мозаика — тот же детектив, в основе все тот же принцип — отыскать необходимое связующее звено. У меня лишь масса разбросанных фрагментов. Помнится, я уже пытался. Многие события между собой не связаны, доказательства отсутствуют и только воображение подсказывает — может быть, может быть…

Дима Скворцов не мистик, он циник. Если мне прежде нужно было раскрутить дело, я не впадал в нирвану, выстраивая в голове цепь возможных событий. Доставал сигарету, брал блокнот и писал — «Прошу провести мероприятие». Человек — социальное существо — он куда-то ходит, с кем-то общается, ему звонят, пишут, о нем говорят — он вынужден общаться. За ним смотрит наружка, его слушают люди в наушниках, наконец, ему подставляют «казачка». И все! Остается лишь перечитать справки по результатам мероприятий и принять решение.

Однако сейчас у меня нет ни одного из доступных прежде средств. Я вынужден обращаться к дедовским методам, прислушиваться к внутреннему голосу и верить в мистику. У Димы Скворцова нет выхода. Дима — один в поле воин. Мой цинизм и неуместная ирония — бронежилет. Горилка — не впасть в отчаяние. Единственный товарищ — крохотная фигура Будды. Прежде чем его превратили в божество, приукрасив множеством мифов и легенд, Будда был обыкновенным человеком — таким же, как мы с вам. Я не говорю о религиозном течении, я говорю о его проницательности, о волшебном даре дать ответ на самый сложный бытовой вопрос. Он сейчас мой учитель — крохотная деревянная фигурка. Если в куске металла на четырех колесах может жить дух Джона Купера, почему в деревянной фигурке не может присутствовать частица великого Будды?

Какой мотив у Григория Аркадьевича? К чему ему нужна моя и Эллы смерть?

Ревность? Стремление наказать распоясавшегося Диму и вместе с ним и отбившуюся от рук женщину? Вряд ли. Это не мотив — Григорий Аркадьевич человек иного склада характера — хитрый, расчетливый и безжалостный. Нужен другой, более серьезный мотив.

Позвонил телефон — благородный и смешной Юра Деточкин отправился восстанавливать справедливость в мире. Я дослушал мелодию и взял трубку.

— Скворцов? Привет, ты не подъедешь?

Медленно соображаю — куда я должен подъехать. В трубке шум улицы. Кто-то бранится. Зачем чихает. Вновь шум.

— Ну так что? Подъедешь?

Сержант, — слышу я в голове старческий голос.

Поворачиваю голову — крохотный Будда вновь улыбается.