О чем молчали звезды

Возможно, ты уже знаешь, что в связи с безвестным исчезновением твоего отца прокуратурой тогда возбуждалось уголовное дело. Так вот, звонят однажды и вызывают меня с этим делом в прокуратуру республики. Заинтересовались им якобы органы ФСБ. Кладу я, значит, уголовное дело в портфель, сажусь в служебную машину, и мы с водителем без промедления выезжаем в столицу. И когда мы ехали через лес, подсел к нам в машину один пассажир, этакий невзрачный, убого одетый старикашка с клюкой в руке. Едем мы, значит, дальше, и вдруг чувствую, напала на меня какая-то нестерпимая жажда. Вижу, и водитель мой слюну сглатывает, засохшие губы облизывает. Возле дороги, в овражке, как раз находился родничок с чистой, холодной водицей. Остановились мы, бежим с водителем к роднику, пьём, освежаемся водичкой, а когда вернулись обратно, смотрю, ни пассажира в машине, ни портфеля с делом. С полчаса бегали по лесу, искали, кричали, но старика будто и след простыл. Оставалось одно, ехать в столицу и доложить обо всём начальству. Уже потом выяснилось, что никто дело в прокуратуру республики не запрашивал. По факту кражи, конечно, сразу же возбудили уголовное дело, да что толку, разве отыщешь иголку в стоге сена. Мне оставалось лишь взять всю вину на себя и покаяться. Хотели тогда меня под суд отдать, но, учитывая возраст и былые заслуги, смилостивились, проводили в спешном порядке на пенсию и больше уже не тревожили. Вот так завершилась эта эпопея…

Марат не знал, конечно, до конца ли всё рассказал ему бывший прокурор или оставил в тени какие-то факты, но та приветливость и искренность, с которыми Хайрутдинов встретил его, вёл откровенную беседу, вселяли уверенность в то, что старик был чист в своих помыслах и желал ему только добра. Ну а остальное, остальное он должен был осмыслить сам, исходя из внутренних убеждений…

Прервав размышления, Марат открыл глаза, сел и огляделся. Смеркалось. На небе робко мигали первые звёзды, и ощущалась бодрящая вечерняя прохлада.

А со стороны лугов уже доносилась музыка, слышались голоса тальянок. Это вещал о себе начавшийся там весёлый ночной праздник…

Когда Марат, спустившись вниз по тропинке, перешёл через навесной мостик, Атлас уже ждал его на берегу. Рядом с ним находилась одетая в блузку и коротенькую юбку пухленькая миловидная девушка с заплетёнными наскоро светло-русыми косичками.

– Привет, старина! Познакомьтесь! Это та самая девушка, о которой я говорил… – представил приятелю свою спутницу Атлас.

Взглянув на Марата чуть исподлобья оливковыми глазами, девушка протянула руку.

– Сания. Студентка пединститута. Живу в соседней деревне.

– Добрый вечер, Сания! Рад знакомству! – пожал ей руку Марат. Он тоже хотел представиться, но Атлас опередил его.

– Это Марат. Я рассказывал о нём: мы учились в одном классе, дружили, помогали друг другу, – стал объяснять Атлас, беря обоих под руку и ведя в сторону майдана. – Марат сейчас учится и живёт в Москве, а сюда приезжает в гости к матери. Он успешно занимается наукой, имеет свои труды и только что вернулся из Америки.

– О, таким одноклассником можно гордиться! – с улыбкой произнесла Сания.

– Ну что вы, ребята! Делаете тут из меня Альберта Эйнштейна… – недовольно насупил брови Марат. – Я такой же студент, как и вы, и вообще, говорить о каких-то научных достижениях ещё рано.

– Хорошо, хорошо! – возвёл кверху руки Атлас. – Не нравится говорить о науке, тогда идёмте потанцуем!

Сабантуй только начинался. На майдане, где борцы только готовились к поединкам, находились в основном пожилые мужчины, женщины и дети. Молодёжь же, непоседливая, вольнолюбивая, уже во всю разогревалась под музыку на окружённой тополями луговой площадке недалеко от майдана. И это были не просто танцы, а настоящая дискотека с диск-жокеем, громкой ритмичной музыкой и извивающимися в экстазе танцорами. Чем-то она напоминала старинную языческую оргию, а висевшая в небе огромная красная луна, ночной полумрак и тени стоявших вокруг деревьев придавали ей какую-то колдовскую силу.

Со стороны это выглядело здорово, и Марат смотрел на копошащуюся в призрачном лунном свете массу людей с нескрываемым интересом. После его отказа потанцевать Атлас и Сания, извинившись, оставили его на время одного и затерялись в толпе. Марат не был на них в обиде, он и так чувствовал себя превосходно.

И наверное, он так и стоял бы, наблюдая за происходящим, если бы в какой-то момент вдруг не почувствовал, что кто-то, находящийся рядом, чужой и посторонний, пристально наблюдает за ним, пронизывая его своим взглядом.