О чем молчали звезды

– Прежде чем уйти, скажи вот что, пришелец. Мне много раз приходилось встречаться и беседовать с представителями разных планет и цивилизаций. И никто из них не удивлял меня больше, чем вы, земляне. Вот ты сказал, что любишь свою планету, хочешь увидеть бывшую жену и сына. В прошении же своём ты пишешь о безграничной любви к своей настоящей жене, дочери почтенного Маниура, из-за которой и покинул свою родину. И дочь свою, родившуюся на Эндигоре, ты тоже любишь. Скажи же теперь, как умещаются в твоём сердце все эти чувства одновременно и в которое из них надлежит мне верить?

Альтакс предвидел этот вопрос и поэтому не стал долго раздумывать.

– О, Учитель! – сказал Альтакс, глядя прямо в широко распахнутые глаза иерарха. – Над вопросом, который вы мне задали, уже веками ломают голову живущие на Земле философы и писатели. Но я отвечу на него так, как сам думаю. Любовь к родине, к своей земле передаётся человеку с кровью и молоком матери. То же самое можно сказать и по отношению к детям. А вот любовь к женщине… У людей, живущих на Земле, есть поговорка, что любовь легко входит в сердце, зато тяжело выходит. Из этого следует, что любовь не спрашивает у тебя разрешения и сама проникает к тебе в сердце, заняв там своё место, и изгнать её оттуда может только другая любовь, ещё более сильная и неодолимая. Но случается, что каждое чувство находит в сердце своё место, и они как бы мирятся и уживаются между собой. Зачем же гнать двух соседей, которые мирно между собой сосуществуют? Тем более что сердце человека, как и его разум, необъятно, и оно может вселить в себя целый мир…

И тут впервые за всё время их беседы иерарх звонко рассмеялся, и смех его прозвучал, как вестник хорошего настроения.

– Что ж, ты был достаточно откровенен, и я вполне удовлетворён твоими ответами, – произнёс он с мягкой, доброжелательной улыбкой. – Благословляю тебя, будь таким всегда и счастливого тебе пути, сынок!

Прощание

Альтакс – так почему-то нарекли его жители Эндигоры – стоял у края вырубленной в скале террасы, опёршись руками на ограду и задумчиво вглядываясь в подёрнутые вечерней дымкой дали.

Терраса соединялась посредством переходного мостика со смотровой площадкой дворца, в которой они жили вместе с тестем, и отсюда, с высоты птичьего полёта, казалось, видна была вся планета. Внизу, утопая в садах и рощах, лежал их прекрасный город. Великолепные строения, ансамбли, устремленные в высь жёлто-голубые небоскрёбы, стройные колонны с круглыми вращающимися башнями на верхотурах. Время от времени в небе над ними проплывали летающие грузовые платформы, пассажирские дисколёты, лёгкие космопланы и геликомобили. За чертой города начиналась словно приглаженная чьей-то заботливой рукой и сплошь покрытая ярким разноцветьем равнина, за ней простирались сине-фиолетовые леса и уже вдалеке, у самого горизонта, возвышались, сияя остроконечными вершинами, купающиеся в тонком лиловом тумане горы.

Альтакс любил Эндигору, её жителей. И всё же с первого дня присутствия на этой планете его не покидало чувство тоски, тоски по своей далёкой родине. Что делать, видимо, уж такова природа человека!

И когда ему становилось особенно тяжело, он приходил сюда, на эту террасу. Здесь он обретал покой и душевное равновесие. Ему казалось, что родина не так уж далеко, где-то там, за теми горами.

И сейчас, когда он уже приблизился к своей заветной мечте и собирался отправиться на родину, эти дали влекли его к себе, влекли с неудержимой силой; временами на него находила печаль от предстоящей разлуки с этой удивительной, ставшей ему близкой планетой и особенно грустно было от приближающегося расставания с одной из её обитательниц, той, которую он любил и боготворил. Альтакс и сам не понимал, как потерял тогда голову…

Её звали Суантой. После их первой встречи в том окутанном ночным мраком лесу она прилетала ещё несколько раз, и Альтакс каждый раз встречался с ней. Они воспылали любовью друг к другу, и когда во время последнего визита, прощаясь, Суанта неожиданно предложила: «А хочешь полететь на мою планету?», Альтакс не смог ответить отказом.

Потом он не раз каялся в поспешности своего решения, но в ту ночь… В ту ночь он был словно не в своём уме. Безропотно взобравшись в их дисколёт, Альтакс долго не мог понять, что с ним происходит, не мог реально оценить обстановку и лишь потом, увидев за стёклами иллюминатора чёрное небо словно со спадающими с него яркими звёздами, осознал наконец трагизм всего произошедшего, осознал и горько заплакал. Увы, было поздно…

«Мы такие же, как и вы», – пыталась успокоить его Суанта, но эти её слова, как потом выяснилось, были далеки от истины.

Полёт для Альтакса оказался настоящим мучением. Несколько раз он терял сознание, испытывая недостаток кислорода, и только после помещения, по настоянию Суанты, в стеклянный саркофаг со специальной дыхательной смесью успокоился и погрузился в глубокий сон.