О чем молчат француженки

Все стремились к тому, чтобы пройти как можно быстрее фазу «игры в любовь», при этом минимально задеть свои чувства и привести ситуацию к финальному обмену кольцами. Любые советы, стратегии и правила «экспертов по отношениям» и гуру в сердечных вопросах сводились к тому, чтобы выиграть в любовной игре, цель которой была всем очевидна.

Во Франции цель любовной игры несколько иная. Это вовсе не значит, что француженки не влюбляются. При мысли о любви, точно так же, как и у нас, их сердца начинают учащенно биться. Однако они не стремятся к четко определенным и обозначенным отношениям, созданным по советам экспертов, гуру и консультантов. Француженки обладают завидной терпимостью к аморфности, неопределенности и загадочности и не склонны, в отличие от нас, всегда доводить отношения до единственного логического с нашей точки зрения финала, то есть подписей на брачном контракте.

Впервые я ощутила разницу наших культур, когда была совсем молодой и встретила в Америке молодого французского студента, приехавшего по студенческому обмену. Он учился в одной из элитных школ Парижа, в которую попадают еще до своего рождения. Видимо, в такие школы берут детей из семей, предки которых были известны еще во времена короля франков Карла Великого. Я сразу поняла, что он француз, потому что он носил сандалии с носками и не выглядел смешно. Этого студента звали Жан-Марк, и я была уже без ума от одного дефиса в его имени. В то время я находила особую привлекательность во французских составных именах, написанных через дефис. Мне нравилось то, что их имена были как бы «два в одном».

Так или иначе, Жан-Марк был моим соседом по классу в студенческие времена. После заумной лекции профессора по семиотике он пригласил меня на обед. Я приняла его приглашение. Мы пришли в небольшое кафе, и Жан-Марк вел себя исключительно галантно. Он открывал передо мной двери. Он заплатил за обед. Его поведение было старомодным на грани фола.

Мы провели вместе остаток дня и к вечеру оказались в моей квартире.

Тут Жан-Марк сделал очередную невероятную вещь… он приготовил мне ужин в моей собственной кухне!

Замечу, что эти события происходили задолго до появления на ТВ-экранах знаменитостей (вроде Джимми Оливера) в кухонных фартуках и массы передач о том, как надо готовить. В те времена мужественной считалась полная неспособность мужчины поджарить себе яичницу. В этом смысле Жан-Марк казался чуть ли не голубым. Здесь давайте немного отвлечемся, чтобы поговорить о французских мужчинах.

Французские мужчины очень сильно отличаются от американского мужского идеала. Генри Джеймс[54] однажды заметил, что среднестатистический француз «настолько сильно отличается от среднестатистического англичанина, что нетрудно поверить в то, что они никогда не смогут понять друг друга». Заметить француза на американском пляже проще простого – на нем надеты микроскопические плавки, а не широкие американские шорты ниже колена, в которых можно незаметно провезти до десяти килограммов контрабанды. Французы целуют в щеку, носят шейные платки, умеют готовить, читают Пруста и согласно данным опроса французского издания Children’s Magazine, 38 % из них было бы интересно хоть раз… забеременеть (для сравнения: среди француженок забеременеть мечтают все 100 %).

Однако пусть иной внешний вид и поведение французов вас не обманывают. Несмотря на ряд качеств, которые американские мужчины сочли бы женственными («эй, братан, что бикини надел?»), французы ведут себя как мачо и придают значение своим мужским достоинствам не меньше, чем любой Том, Билл или Гарри. Моя подруга Натали выразилась так: «Французские мужчины не чувствуют необходимости демонстрировать свою мужественность, как американские. Француз не обязан пить пиво, играть в футбол и вообще жить сообразно традиционным мужским стереотипам, существующим в США».