О чем молчат мужчины… когда ты рядом

– Разумеется. Завтра во второй половине дня, – отвечает Паоло и берет Да Винчи на руки: – У тебя есть, в чем его везти?

– Нет, обычно я его ношу так, как держишь его ты, – признаюсь я.

– Это запрещено, – информирует он меня. – Надо обзавестись сумкой-переноской.

И, не тратя больше слов, он уходит вместе с Да Винчи.

Мы остаемся в студии одни и озабоченно переглядываемся, никто из нас не хочет произнести то, о чем думает каждый: а вдруг Да Винчи умрет?

– Как удачно, что ты вернулся раньше, – произносит наконец Адела, обращаясь к Лео.

– Я получил телепатический сигнал, – отвечает он.

– Да-а? А я-то думал, ты так спешил подарить себе счастье новой встречей со мной, – иронизирую я.

– Если честно, мне больше не хватало хорька, чем тебя, – фыркает он и обводит взглядом книжные полки со сваленными в беспорядке книгами: – Где-то у нас были стаканы. Надеюсь, вы не весь ром вылакали?

Пару часов спустя мы, совсем пьяные, разжигаем огонь в печке для душевного комфорта, а больше для того, чтобы избавиться от сырости весеннего вечера, гасим все лампы, за исключением старого уютного абажура над столиком в углу. Атмосфера релакса, любви и тайны. Лео только что закончил аккомпанировать на гитаре нашему импровизированному хору и теперь сидит на диване, обняв за плечи Аделу, а я оседлал стул и опираюсь подбородком на его спинку.

Мы остаемся в студии одни и озабоченно переглядываемся, никто из нас не хочет произнести то, о чем думает каждый: а вдруг Да Винчи умрет?

– Еще одно воскресенье в предынфарктном состоянии, – нарушаю я тишину. – Будем надеяться, что неделя окажется более благоприятной.

– Кто знает? – говорит Лео. – С некоторых пор в этих краях чего только не происходит.

– С тех пор как я познакомился с Евой, – поддакиваю я, убежденный, что причина в этом. – Иногда я задаюсь вопросом, уж не сглазила ли она меня.

– Не наговаривай на бедняжку, – подает голос моя сестра. – Она кажется такой невинной.

– Это только кажется. Никакая она не невинная, – слабо огрызаюсь я. – Она маленькая ведьма. Я больше ничего не могу делать, не могу набраться смелости даже посмотреть на то, что набросал в прошлый раз. Она хозяйничает у меня в башке и путает все мои мысли, черт бы ее побрал!

– Уж не влюбился ли ты часом? – любопытствует Лео.

– Не городи ерунды, – не задерживаюсь я с ответом, но он обусловлен реакцией, как в случае с ногой, которая взлетает, когда бьют молоточком по колену.

– А если и так, что в этом плохого? – спрашивает Адела, голова которой покоится у Лео на груди. – Разве с ним такое в первый раз?

Я молча смотрю на огонь.

– А если в последний? – бормочу чуть слышно.

Адела хлопает в ладоши.

– В таком случае я должна погадать тебе на картах! – оживляется она. – Я точно видела где-то здесь колоду.

Она явно имеет в виду колоду карт марсельского Таро, что хранится у меня с давних пор. Ее происхождение теряется во тьме времен, но она всегда была в нашем доме, сколько я себя помню. Это то из немногого, что я привез с собой в Италию. Она всегда в моем заплечном рюкзаке во всех моих скитаниях.

Мой фирменный способ перемены мест всегда один и тот же: я беру с собой только то, что помещается в рюкзак, и ни вещью больше. Он среднего размера и ничем не похож на мастодонтов из чертовой кожи, с которыми обычно перемещаются по миру молодые скандинавские любители кемпингов. Мне хватает моего. Главное, что в нем всегда находится место для первого и единственного карманного издания «Орфических песен» Дино Кампаны[17] и для колоды карт Таро.

Если такое произошло с Лео, не произойдет ли оно и со мной? И тогда мне останется только бороться с тиранией чувств и банальных истин в одиночку.

Я снимаю колоду с верхней полки и протягиваю сестре. Лео с интересом смотрит на нее:

– Ты тоже умеешь гадать на картах Таро? – спрашивает он с удивлением.

– А кто, по-твоему, научил гадать на них этого сопляка, если не я? – кивает в мою сторону Адела, профессионально мешая карты.

– Не заливай, нас обоих научила Чечилия, – смеюсь я, и легкий укол боли напоминает мне, что я запретил себе думать о Чечилии.

Как странно, она не напоминала мне о себе таким образом уже много лет. Может, даже десятилетий.

– Сними. – Сестра протягивает мне колоду.

– Эх, сейчас бы кокаинчику, – вздыхает Лео. – После всей этой суеты не повредило бы.

– Ты можешь помолчать немного? Мешаешь сосредоточиться, – прикрикивает на него Адела, и он замолкает.

Эта карта символизирует самые темные стороны души. Ты был погружен в это с головой, Луис, тебя влекли нега плотской низости, удовольствий и чувство власти над другими.