О чём молчат зомби

– Ну, положим, беда у нас одна.

– Да, какая разница?! Мы, просто, в тот день набегались, вымотались. Ну, не привык я к таким нагрузкам!

– А что тогда со мной попёрся, если слабый такой?

– Ну, попёрся! Расстреляй меня, тогда!

– Да не мешало бы. Без тебя я бы так глупо бы не попался. Только на себя бы надеялся. Ладно, проехали. Чего уже?

– Эй! – проснулся старик. – Чего расшумелись?

– Разговариваем, просто, – поспешил я успокоить нашего тюремщика.

– Громко сильно разговариваете.

– Так, нам, что же, молчать теперь? – возмутился Гера.

– Не мешало бы. Вам сейчас надо молча посидеть. Подумать. В тишине-то думается лучше.

– А думать о чём?

– О жизни, о Боге, о судьбе своей.

– Так, мы, вроде, и так думаем.

– Так не думают. Надо в себя погрузиться, благостью пропитаться. А вы тут ор устроили!

– Ладно, дед, больше не будем. Отдыхай.

– Какой отдыхай? Вы мне тут прекратите! Я, между прочим, на посту!

– Ну, сторожи, тогда. Не будем тебя тревожить.

Старик, наконец, успокоился, опять привалился к стене и задремал. Пора и нам на боковую. Чувствую, завтра этот Илья за нас всерьёз возьмется. И кушать хочется! Кто же знал, что та утренняя булка хлеба и бутылка воды – паёк на весь день? Эх! Надо было нам половину оставить. Перед сном бы перекусили. Ничего, завтра умнее будем.

Как ни странно, но поспали мы неплохо. Ночью нас никто не тревожил, и только утром, уже традиционно, нас разбудили немудрёным завтраком. Правда, времени отвели на завтрак гораздо больше. Деда сменил парень с обширной лысиной, окантованной короткими пегими волосами. Мы, благоразумно, располовинили свой паёк, сгрызли утреннюю часть, запили половиной бутылки и присели, ожидая вызова к местному начальству. О нас не вспоминали полдня. И, только, по внутренним ощущениям, ближе к обеду, наконец, появилась красномордая баба с худосочным парнем лет двадцати пяти.

– Пошли! – бросила она. – Преподобный ждёт.

Наконец-то. Надоело сидеть. Мы опять прошли по старому маршруту и вошли в кабинет к святоше. Илья сидел всё так же в окружении своих апостолов. Вот только стол, вчера пустой, сегодня был накрыт явно к обеду. Там стояла большая белая супница, источающая умопомрачительный запах солянки, сыр, нарезанный тонкими ломтиками, тарелка, на которой горкой лежали кругляшки копчёной колбасы, хлеб и бутылка грузинского коньяка. У меня, аж, в животе заурчало. Я посмотрел на Геру и увидел, что он тоже близок к голодному обмороку.

– Подумали? – довольно поинтересовался Илья.

– Подумали, – сглотнул я набежавшую слюну.

– Прониклись?

– Прониклись.

– На, – взял он со стола кусок хлеба, положил кусочек колбасы и протянул мне.

Я взял этот импровизированный бутерброд, разломил его пополам и протянул половину Гере.

– Молодец! – одобрительно кивнул преподобный. – Вижу, что проникся. Господь завещал делиться. Ведь, по сути, что всё это? Всё это – тлен. Пыль, которая не стоит человеческой души.

Ага. То-то у него стол ломится. Пыль он уничтожает. Пылесос, блин! Рожа треснет скоро, а всё туда же.

– Так, к чему вы пришли в своих размышлениях?

– Мы хотим в твою общину влиться. Давай, окрести нас по-быстрому, и все дела. Надоело в клетке сидеть.

– Ох, шустрый какой! А как твой друг думает?

– Так же думаю. Креститься хочу.

– Не всё так просто. Вам нужно очиститься перед тем, как крёстное знамение принять.

– Как очиститься? В баню, что ли, сходить?

– Через очистительный тоннель. Пройдете, и, считай, очистились. Можно и святое крещение принять. Всё. Идите. Завтра приступим с утра.

И снова коридоры, лязг замка и клетка.

Сегодня в ночь на охрану опять заступила Людмила. Так же, как и в прошлый раз, она аккуратно присела на табуретку и положила свой укорот на колени.

– Привет, Люда! – поприветствовал я её.

– Здравствуйте. А чего это вы со мной фамильярничаете?

– Ну, как же? Мы же скоро одной веры будем!

– С чего бы это?

– Крестимся завтра. Оба. Уговорил нас ваш Илья.

– Вам преподобный так сказал?

– Да.

– Странно.

– А чего странного?

– Как это, крещение без очищения?

– Ну, конечно очищение будет! Тоннель какой-то.

– Понятно.

Как-то нехорошо она это сказала. Совсем нехорошо. У меня, даже, что-то нехорошее в душе шевельнулось.

– Что-то не так? – поинтересовался я.

– Скажи, а где вы жили до того, как попали сюда? – вдруг она сменила тему.

Ладно. Настаивать не будем. Ночь впереди длинная.

– Так, жили в одной общине.

– А что за община?

– Обычная. Как и везде. Только не религиозная.

– И как вы живёте там?

– Да нормально живём. Дружно. Каждый своим делом занимается. Кто в поиск ходит, кто на охране, а кто и по хозяйству. Выживаем, как можем.

– А женщины есть у вас?

– И женщины, и дети. Семьи есть. Кто пробился к нам, тот и живёт.

– Судя по вашей одежде, вы там не бедствуете. Да и оружие у вас хорошее, ребята говорили.

– А с чего это такое любопытство, – насторожился я.

Не то, чтобы я боялся, что они нас захватить захотят. Пусть только попытаются. Институт укреплен, и первый штурм мы выдержим. А потом их вояки по асфальту в тонкий блин раскатают. Просто, не нравится мне, что нас, похоже, расколоть через эту пигалицу пытаются.

–Нет, ты ответь, сначала.