О чем молчит ласточка

Он встал под душ, выкрутил кран почти до кипятка – и не почувствовал, а скорее принял как факт, что вода жжет кожу. Добавил холодной, подставил под струи лицо.

Подумал об Игоре. Они договорились увидеться еще неделю назад. Тогда Володя действительно хотел этой встречи, предвкушал ее. Плевать, что он знал Игоря очень давно, плевать, что ничего нового эти встречи уже не приносили. Он был ему почти родным, почти близким человеком, знал о нем так много…

Вернувшись в комнату, Володя услышал обрывок разговора:

– Да, я понял, очень красивые виды, только уточни, есть ли там детская анимация?

Увидев, что Володя вышел, Игорь приложил палец к губам – «молчи».

– Ладно, я завтра сам перезвоню туроператору и узнаю. Занимайся своими цветами, не переживай. Пока, зай.

Он нажал кнопку сброса, дождался, когда экран мигнет, и, только когда убедился, что вызов точно завершен, поднял взгляд на Володю, объясняя:

– Собираемся в отпуск, в Турцию, а такое впечатление, что в космос. Я Лидке предлагал перенести отпуск на следующий год, но она ворчит: «Как так? Сентябрь – это бархатный сезон…» А теперь кипиш подняла – нашла какую-то экскурсию по каким-то горам, но, возят ли на нее из курортного города, не знает. А на даче связь плохая, она не может дозвониться…

Он что-то еще говорил. Много – и все о семье: о том, что Соня, дочка, вряд ли сможет выдержать эту экскурсию, и о том, что в Турции в конце сентября, наверное, идут дожди. Володя вроде бы и слушал Игоря, кивал, даже отвечал невпопад, а сам думал о его жене. Вспомнил, как однажды она чуть не застала их: раньше времени вернулась с дачи и лишь по счастливой случайности позвонила Игорю, спросила, нужно ли зайти в магазин. Игорь тогда выставил Володю за дверь, не дав толком одеться. Застегивая на ходу рубашку, Володя столкнулся с ней на первом этаже: обычной женщиной – загорелой, уставшей, по-своему красивой. Такой же, как на фотографиях в квартире Игоря. Тогда от злости и унижения Володя про себя обругал ее: «Дура доверчивая, зачем только позвонила?» Потому что хотел, чтобы она застала их и чтобы узнала правду о муже наконец. Но, остыв, он постыдился этих мыслей. Ведь прекрасно понимал, что Лида едва ли не большая жертва, даже чем сам Володя. Даже чем Игорь.

Володе ли не знать, каково это – из осколков собственного разбитого сердца собирать чужое. Склеивать его ложью, от которой самому противно, охранять от боли и бессонных ночей.

«Почему ты больше не хочешь меня? Со мной что-то не так, да? Я набрала три килограмма, из-за этого, да?»

После Светы – ему ли не знать?

Володя оборвал рассказ Игоря:

– Давай к делу.

Игорь кивнул и, резко притянув Володю к себе, попытался поцеловать его, но тот уклонился.

Володя стянул с шеи галстук, обмотал его вокруг своего запястья и протянул кончик Игорю.

– Ты уверен? – спросил Игорь. – Давно уже не просил…

– Давай, – потребовал Володя и лег на живот.

Игорь не стал спорить. Затянул узел на его запястье, пропустил галстук через перекладину кровати, обвязав концом второе запястье. Володя дернул руками, проверяя, достаточно ли крепко.

Сзади послышалось шуршание. Володя уткнулся лицом в подушку, зажмурился. Да, действительно давно они не практиковали это. Но сейчас казалось, что именно так и нужно. Чтобы наконец почувствовать хоть что-то.

Звякнула пряжка ремня, скрипнула кровать, прогибаясь под весом Игоря. Володя не сдержал стона, когда от хлесткого удара горячая волна боли прошлась по пояснице и ниже. Следом – вторая, по центру спины.

– Сильнее, – прошипел Володя и тут же почувствовал один за другим два обжигающих удара по лопаткам.

Спина горела, он буквально чувствовал, как на коже остаются полосы от ремня. Но попросил еще, а потом – еще. Ритмично. И сильнее. Володя кусал ткань подушки, заглушая стоны.

Боль не дала ничего. Противная и ноющая – просто боль, ни предвкушения, ни вожделения, ни даже страха.

Когда очередной стон сменился криком, Игорь отбросил ремень в сторону. Положил теплую ладонь на спину, и Володя вздрогнул, как от прикосновения раскаленного железа.

– Да что с тобой такое?

– Давай еще.

– Если продолжим в том же духе, я тебя только покалечу. У тебя что-то случилось?

Володя выдохнул, потерся влажным лицом о подушку – он и не заметил, что от боли на глазах выступили слезы.

– Да, ты прав, отвяжи меня.

Игорь распутал узлы галстука. Володя сел, подтянул к себе покрывало, накинул на бедра. Помассировал пальцами виски. Игорь пристально на него смотрел, ожидая ответа, а Володя не хотел говорить. Не Игорю, а просто говорить об этом. Произносить вслух, будто снова подтверждать самому себе, выставлять эту мысль на передний план. Хотелось, наоборот, отгородиться от нее, не думать, не знать.

– Отец умер.

Игорь помолчал полминуты, изучающе разглядывая Володю. Тот мысленно попросил: «Только не говори дежурного “прими соболезнования”, не раздражай», но Игорь лишь спросил:

– Когда?

– В среду. Вчера похоронили.

– Почему сразу не сказал?

Володя покачал головой.