О чем молчит ласточка

Но он шёл у Юры на поводу. Сбегал с ним посреди ночи к лесу, чтобы, прячась за статуями пионеров, держаться за руки и трепетно целоваться. Или просил вторую вожатую Лену во время отбоя присмотреть за отрядом, а сам уходил с Юрой под их иву и спал там, лёжа у него на коленях. А разве мог Володя иначе? Ведь у них было так мало возможностей побыть вместе, а так хотелось, так безудержно тянуло к нему. Володя ненавидел в себе эту тягу, готов был сгореть заживо от одних только мыслей, но и противиться ей не мог. Когда им удавалось остаться наедине — это были невероятно яркие, светлые моменты. С Юрой он забывал обо всём: что вокруг них есть мир, жестокий и чужой, что, кроме них, в нём есть другие люди — непонимающие, готовые осудить и закидать камнями… или рассказать старшим.

Но обо всём этом не думалось, пока рядом был Юра. Володе не нужно было никого и ничего, кроме него. Единственное, о чём в те моменты он жалел, — что у них было очень-очень мало времени, но и об этом он забывал.

Но самыми счастливыми моментами были те, когда Юра играл для него. Как же он это умел… Если бы Юра только видел себя со стороны. Он был прекрасен: такой вдохновлённый, такой настоящий, будто в музыке и только в ней он становился собой и ей открывался полностью. Благодаря Юре Володя смог забыть о том, что болен, и поверил, что с этим можно жить и даже больше — быть счастливым. Но тогда он до конца ещё не понимал, что это просто состояние эйфории и, стоит Юре исчезнуть, Володя пропадёт. Он боялся дня окончания смены, потому что придётся разъезжаться по своим городам, а одна мысль о том, что они будут порознь, причиняла боль.

Но оказаться порознь им пришлось ещё до того, как закончилась смена.

Володя до сих пор помнил то жуткое ощущение, когда их застали. Это был не ужас, не страх и не отчаяние. Володя будто провалился в глубокое, липкое, абсолютное ничто. Будто в одно мгновение закончилось всё, сама вселенная исчезла, а он остался в полной пустоте: то ли умер, то ли стал этой пустотой. И только потом, ожив через пару мгновений, казавшихся бесконечностью, осознал весь кошмар произошедшего. Но сразу после он подумал не о том, что теперь будет с ними, что им сделают и как с этим жить. Первым в голову ворвалось сожаление: «У нас с Юрой было очень мало времени, а теперь у нас отнимут даже его». И правда отняли.

***

Хлопнула дверь, в комнату вошла Маша, потрясла Володю за плечо.

— Спишь?

— Нет. Пора идти?

Маша кивнула и направилась в прихожую. В одну секунду обула туфли и, когда Володя приблизился, уже стояла готовая выходить. Одна, без сына.

— Дима с нами не идёт? — спросил Володя.

— Нет. Мы решили до вечера разойтись по углам, — сказала она. — Надо успокоиться, уложить всё в голове.