О чём молчит Ласточка

Но спросить об этом Володя не мог. Перед ним сидел чужой человек. Незнакомый. Внешне он, может, и напоминал того юного Юрку… Но Володя понимал, что порой и за год человек может измениться до неузнаваемости, а тут и подавно. Между ними — пропасть. Это не просто двадцать лет, застывшие в вакууме, это гораздо больше. Между ними, помимо времени, огромный кусок истории, развал Союза, километры дорог. Между ними — разные страны, разные взгляды, огромное количество событий.

Здесь и сейчас сам Володя — уже давно не тот подающий надежды комсомолец, девятнадцатилетний вожатый, студент МГИМО.

И перед ним сидел далеко не тот Юрка — пионер, шестнадцатилетний хулиган, горе-пианист.

Они другие. И то, что их связывает, лишь кажется огромным и важным. На самом деле того, что их разделяет и отличает, теперь гораздо-гораздо больше.

— Общаешься с кем-то из «Ласточки»? Они все же в Харькове жили, может, нашел кого-то? — спросил Юра.

— Да, конечно. С Женей и Ириной вот дружим…

— Ого! Они до сих пор вместе?

— Да, представь себе. Женя еще долго работал физруком в тринадцатой школе, там я его и нашел… — Володя решил не уточнять, что ходил туда, чтобы отыскать хоть какую-то ниточку к Юре. — Ирина тогда была беременна вторым ребенком. — Володя улыбнулся, вспоминая, как она, пузатая и располневшая, радовалась, когда Женя привел его в гости и, открыв двери квартиры, с порога закричал: «Ира, смотри, кого я нашел!» — Я, кстати, крёстный отец их дочери, представляешь?

— Ого! — Брови Юры удивленно поползли вверх. — Надо же!

— Их сыну, Паше, шестнадцать, а Оле недавно исполнилось девять. Такая забавная девчонка — активная, веселая, с меня вообще не слезает, когда прихожу. Кстати, учится в музыкальной школе.

— Молодец, — кивнул Юра. — А, знаешь, это вообще неудивительно: дети тебя всегда любили. — Юра развел руками. — Помнишь этих оболтусов из пятого отряда? Чего только стоил этот, как его… племянник директора. Блин, забыл фамилию…

— Пчёлкин? Он, кстати, сейчас в горсовете сидит.

— Да офигеть! — Юра чуть не подавился куском бутерброда.

И стало легко. Стоило лишь вспомнить, что то лето в «Ласточке» было пропитано не только утраченной любовью. Столько там было всего, столько событий и людей. Неугомонная детвора из пятого отряда, начальство со своими взрослыми причудами. Девочки-красавицы, что постарше. Приколисты-парни. Свежий воздух, солнце, речка, костры, дискотеки, походы…

За разговором время потекло быстрее, виски по стаканам — тоже.

— Нет, ну подумать только! — весело возмущался Юра. — Приехал какой-то хлыщ из своей Ма-а-асквы… и все девчонки, как по команде, в него повлюблялись! А Конев что? А хрен Коневу!

Володя не мог не улыбаться, слушая его.

— Да ладно тебе. Так уж и все?

— А скажешь нет? Чего только та троица стоила, помнишь?

— Да ну тебя, дурехи же были. Кстати, Полина вон сейчас очень даже успешный стоматолог.

— Ты с ней общаешься?

— Нет, просто слышал краем уха. Она с Машей дружит, а Маша с Ириной работает. У Ирины сейчас свой бизнес, верхней одеждой занимается.

— Погоди, какая Маша? Та самая Маша?

— Ну да, Сидорова. Хотя… Может, она уже и не Сидорова после замужества — я не уточнял. В общем, она работает у Ирины продавцом.

Юра взглянул на него с любопытством, медленно отпил, будто обдумывая, что сказать.

— И какой она стала? Знаешь, после… — он замялся.

— Хорошим человеком стала. Истеричности и глупости ей, конечно, не занимать, но в целом… — Хмель не то чтобы сильно, но ощутимо ударил в голову и развязал язык. Володя чуть не сболтнул лишнего. — Вообще, Маша, считай…

«…помогла мне с тобой встретиться…»

— …за что боролась, на то и напоролась, как говорят. Тут такая история странная произошла с ней…

И Володя рассказал ему про Машиного сына — в общих деталях, не углубляясь в подробности. Умолчав о том, как эта ситуация повлияла в итоге на самого Володю.

Юру эта история развеселила ещё больше:

— Надо же, в самом деле какая-то насмешка вселенной. Ну, может, теперь она поймёт и не будет мешать их счастью, в отличие от того, как… тогда…

Володя внутренне замер. Тема их общего прошлого снова тяжелой недосказанностью повисла в воздухе. Юра тоже не решался об этом говорить. Но кто-то из них должен был задать главный вопрос. Нет, не кто-то — его должен был задать именно Володя.

«Почему ты нашел меня?»

Но сам не знал, что хочет или чего не хочет услышать в ответ.

«Потому что ты мне до сих пор дорог» или «Я не тебя искал»?

Они молчали. Виски закончился, отвлечь себя стало нечем, переключить внимание — не на что. Не коньяк же открывать.

— Я полдня сегодня бродил по «Ласточке», — признался Юра спустя несколько минут. Говорил он будто нехотя, с трудом. — Вспоминал. Я шел под иву и, знаешь… отгонял от себя всякую надежду. Я даже представить не мог, что ты окажешься тут, совсем рядом и… Теперь сижу, смотрю на тебя и никак не могу в это поверить. Там, — он махнул рукой в сторону окна, — всё заброшено, но я же помню. И тебя помню не таким, как сейчас. Логикой я понимаю, что ты изменился, ты уже не тот, ты другой, но…