О чем молчит Лондон (СИ)

Бархат нежно скользил по разгоряченной коже. Это было приятно. Уже потому, что такую ласку давал Джек. Теперь он надевал бархатные перчатки, когда был с ней. Потерянная для всех, Элли обрела покой рядом с тем, кого так безмерно любила. Никаких обязательств, лжи и притворства, только общее желание на двоих. Наконец-то они нашли свое счастье. Пусть даже в каморке, которая превратилась в их любовное гнездо. Зато здесь было место смеху и жарким стонам без ужимств и осторожности. Здесь все лишнее казалось таким неважным, когда она смотрела в глаза любимого и слушала знакомые строчки, спетые интимным шепотом родного голоса:

В тебе наука вся. Твои глаза — родник,

Где можно почерпнуть все радости ученья.

Тот, кто познал тебя, познания достиг;

Тот мудр, чей ум сумел тебе воздать хваленья.

Лишь неуч не придет в восторг перед тобой.

Коль горд я смею быть, горжусь, что обожаю

И пламя глаз твоих, и голос гневный твой,

Который музыкой небесной почитаю.

О неземная, я простить меня молю

За то, что языком земным тебя хвалю.

У. Шекспир, "Бесплодные усилия любви"

А потом Элли с благодарностью целовала те губы, которые говорили ей такие красивые слова. Она верила, что для них двоих все преодолимо, даже и особенно сейчас. Больше не было причин для отсрочек. Жизнь слишком коротка и может оборваться в любой момент. И теперь Элли привыкала к запаху машинного масла и мерному щелканью шестеренок в механизмах любимого. Привыкала ощущать металл под пальцами вместо теплой кожи. И любить Джека таким новым, какой он есть.

— Кто это сделал? — спросила она как-то.

— Отец. Он гений, не правда ли?

— Ты наконец-то поверил в него?

— Поверил, — сказал с улыбкой. — Думаю, он скоро снова возобновит практику, ведь нужно кому-то передавать свои знания.

— А ты?

— Я помогаю и так, но мои руки теперь не такие ловкие, как раньше.

— Неправда, — подбодрила она, оставляя на губах поцелуй. — Так что с тобой случилось? Расскажи мне.

— Я знаю столько же, сколько и остальные. Все то, что было написано в газетах.

— Тебя нашли на улице, запутавшимся в веревочную лестницу. Говорят, будто ты упал с дирижабля. Но свидетелей так и не нашли. Был слишком густой туман.

— Видимо, так и есть.

— Но разве ты не помнишь, что это был за дирижабль? Что ты вообще там делал?

— Не помню, малыш. Тот день выпал из памяти. Хотя нет, помню одну странную особу в то утро и…

Джек задумался, видимо копаясь в закоулках своего сознания.

— И что в ней было странного?

— Ничего. Не хочу тебя беспокоить напрасно. Расскажу, когда вспомню все.

В то утро они отправилась на рынок. Благо было на что купить еду, с чем им помогал Морти Норман. Элли пошла за фруктами и сыром, а Джек решил взять немного рыбы. Несмотря на ранний час, ранок был переполнен. Люди пытались купить все самое свежее и подешевле.

Они сновали туда-сюда между лавками торговцев, которые пытались перекричать друг друга на всю улицу:

— Рыба свежая!

— Мясо молодого ягненка!

— Спелые яблочки!

Остановившись у прилавка с фруктами, Элли взяла в руку румяный персик и поднесла к лицу. Он пах божественно — это был запах свободы.

— Я возьму, — сказала она торгашу.

Расплатившись, Элли отправилась за виноградом. Пришлось протискиваться между людьми. До прилавка оставалось пару шагов, когда на ее пути неожиданно появилась незнакомка в гогглах. Элли почти что врезалась в нее, вздрогнув от неожиданности. Хотела обойти, но тут предплечье больно сдавили металлические пальцы. А в следующий момент в районе сердца что-то очень больно резануло, когда девушка приняла ее в свои тесные объятья.

Хотелось спросить "за что?", но слова так и застряли в горле.

— Доброе утро, миссис Эшли, — тихо-тихо на ухо произнесла та. — Передавай привет на том свете своему любовнику. Мне было приятно его туда отправлять…

* * *

Джек не мог поверить в то, что произошло. Сколько еще судьба будет над ними издеваться? Неужели они обречены? Теперь умирала Лиззи, а у него не было возможности ей как-то помочь. У него не было.

— Отец, спаси ее, — попросил Джек, когда забежал в мастерскую Нормана, занося на руках безвольное тело возлюбленной. — Сделай что-нибудь! Что угодно, но только верни ее мне.

Отец пощупал пульс на тонкой девичьей руке и покачал головой.

— Пульса нет.

— Только не говори, что не сможешь, — произнес Джек с угрозой в дрожащем голосе.

— Я попробую что смогу.