О чём молчит снег

Вскоре выяснилась, что тайный поклонник в курсе рабочего графика Ани и замен, когда они случались. Ей не составила труда догадаться, кто этот поклонник – Сабуров Георгий Давидович. Егор.

В ближайшую смену в Центральном филиале она прошла в стационар, нашла виновника своего смущения, подошла, полная решимости поставить на место, сказать, что подобные вещи недопустимы. За кого он её принимает, и что всё это значит? Впрочем, что значит – догадаться было нетрудно, не наивная дурочка, но пусть свои поползновения оставит для другой, ей, замужней женщине, это совсем не интересно.

Георгий Давидович широким шагом шёл по коридору, сосредоточено думая о чём-то своём. Тёмно-серая хирургическая форма удивительно шла ему. Он словно с буклета рекламного сошёл, актёром на красной дорожке престижного кинофестиваля был.

– Егор, – Аня решительно встала перед спешащим, перегородив дорогу.

Смутилась от собственного панибратского обращения, как же он Егор… это для Кристины он Егор, для неё – Георгий Давидович, по имени отчеству и непременно на вы. Поспешила исправиться:

– Егор Дави… Георгий Давидович, можно вас на минуточку? – скосила взгляд в сторону, на них во все глаза смотрела постовая медсестра, которая стала свидетельницей их танца на восьмое марта.

– Что такое, Анна Викторовна? – Георгий Давидович по-дружески приобнял её за плечи и повёл в сторону своего кабинета.

– Георгий Давидович, – выдохнула она, как только они переступили порог, – не нужно присылать мне еду, я не голодаю.

– Если бы я думал, что вы голодаете, я прислал бы половину говяжьей туши, например, и мешок картофеля. А это всего лишь небольшой знак признательности, – не стал упираться и отнекиваться Георгий Давидович. – Ешь на здоровье.

– Это неудобно!

– Честно говоря, Анют, неудобно то, что я опаздываю на операцию, а парочка спринг-роллов, несчастный греческий салат или лосось терияке всего лишь дружеский жест, из которого не стоит делать мировую проблему.

– Простите, – отступила Аня на пару шагов, обругав себя на чём свет стоит. Действительно, нашла время и место для разборок, да и причину тоже…

Причина уважительная, но можно в другое время подойти. После работы подождать на парковке или перед приёмом поймать, в обеденный перерыв, наконец, а не когда ждут в операционной.

– Кушай и никого не слушай, – подмигнул Георгий Давидович и, резко развернувшись, вышел из кабинета. Аня поспешила следом, не оставаться же на чужой территории.

Она надеялась, что Егору надоест делать заказы, отслеживая её график, замещения, выходные. Время шло, а «тайный поклонник» не уставал. Хорошо, что никто не догадывался, кто именно подкармливает рядового терапевта. Иначе бы этот терапевт глаз не смог бы поднять от стыда. Замужняя женщина, называется. Стыдоба!

Постепенно она привыкла, полюбила и даже с нетерпением ждала, что же будет в следующей доставке. В дни, когда ей нужно было бежать из одного филиала в другой, и не оставалось времени на обед, обязательно присылали суп. Обычную солянку, ароматный фо-бо, сытный чаудер или давно ставший привычным экзотический том ям. В вечерний приём в заказе обязательно находился детский десерт. Небольшое пирожное в виде зверька, сладкие свежие ягоды не по сезону, мороженое в забавной упаковке, явно для Василисы.

В её графике произошли небольшие изменения. Она осталась в Адмиралтейском филиале на вечернем приёме. Днём же чаще работала в стационаре, что было очень удобно – рабочих часов чуточку, но меньше, зарплата же больше.

Однако не это стало основной причиной тихой радости Ани, а то, что с «тайным поклонником» они стали встречаться чаще. По долгу службы, естественно, в рамках общения коллег, но… что-то щемило под ложечкой, сердце замирало, когда она видела особенное отношения Егора к себе, тщательно сдерживаемое, незаметное для окружающих.

Пожалуй, с ней, на глазах коллег, он общался более формально, чем с остальными женщинами-коллегами. С ними он напропалую заигрывал так, что молоденькие девочки принимали всё за чистую монету, пока не ударялись о горькую правду: всеобщему любимцу Георгию Давидовичу до фонаря все и вся, на работе он романов не крутит. И вообще – женат.

Аня ругала себя за собственную слабость, обещала себе не обращаться внимания на Егора. Неустанно напоминала себе, что он – мужчина её подруги. Причём той самой, что устроила её на работу. Отплатить чёрной неблагодарностью она попросту не могла, даже представить подобного не получалось, хотя иногда представляла такое, что… о, более жаркого стыда, чем за собственные фантазии, она не испытывала никогда в жизни.

У неё был законный муж, отец её дочери. Человек, с которым они много пудов соли съели, о котором и нужно думать денно и нощно, помогать, понимать, делить горе и радость – так было правильно.

Горе, слава богу, их с Олегом миновало. Радость, впрочем, тоже. Иногда Ане казалось, что она бьётся, как рыба об лёд, пытаясь вытащить мужа из лап надвигающейся зависимости, но всё тщетно.