О чем молчит соловей. Филологические новеллы о русской культуре от Петра Великого до кобылы Буденного

Здесь стоит заметить, что подборка стихотворений русского поэта (которому в свое время было разрешено познакомить советских читателей с застенчиво-смелой эротикой) в октябрьском номере «Playboy» не была его первой публикацией в этом журнале. В январе 1963 года в этом издании была напечатана его «Встреча в Копенгагене» («Meeting with Hemingway»). В январе 1968 года в журнале вышли два стихотворения, «Меняю славу на бесславье» («Dropping Out») и «Я разлюбил тебя… Банальная развязка» («Breaking Up»), сопровождавшихся рекламным текстом «ведущий поэт нового поколения России пишет о…» и двумя иллюстрациями. Эта публикация оказалась связана с одним из самых колоритных и счастливых инцидентов в жизни поэта, о котором сохранилось как минимум два различающихся в деталях рассказа.

Поэт в раю

В 1968 году с помощью Пабло Неруды Евтушенко (портрет которого только что написал Давид Сикейрос, сказавший ему, что изобразил лишь «одно из тысяч лиц Евтушенко», и обещавший «потом» нарисовать «остальные 999, которых не хватает»⁹) удалось прилететь из Чили на остров Пасхи, где он весело провел время с американскими военными, даже успев нелегально слетать с ними на гогеновский Таити (где «еще до сих пор гостей женами угощают») и познакомиться с прежней харбинской красавицей-поэтессой Лариссой Андерсен (в ее воспоминаниях он остался как «длинный, загорелый, светлоглазый сибирский парень, весь обвешанный ожерельями из ракушек, размахивая шлемом огромной черепахи, который, конечно, не лез ни в какие чемоданы»¹⁰).

Приведем соответствующий фрагмент из воспоминаний поэта (выделение подчеркиванием наше):

На аэродроме американской военной базы нас встретил заждавшийся вина и стюардесс уже авансом пьяненький майор, который после экскурсии по острову на дружеской вечеринке почему-то стал напряженно вглядываться в меня. Наконец он вынул из портмоне вырезку из «Плейбоя», где был напечатан перевод стихотворения «А снег повалится, повалится…» с моей фотографией:

– Вы очень похожи на этого русского поэта, сэр…

Пришлось сознаться. Как ни странно, это вызвало вовсе не подозрительность, а восторг несколько одичавшего вдалеке от цивилизации майора, оказывается, вообще «фана» поэзии, начавшего немедленно обчитывать нас стихами от, между прочим, Омара Хайяма до Огдена Нэша. И вдруг произошло нечто с нашей «проектной группой», которую как будто расколдовали островные губастые, приплюснутоносые каменные гиганты, может быть, наши общие предки. Из нас посыпались, полились, начали извергаться – называйте, как хотите, – стихи по-испански, по-английски, а в моем случае по-русски¹¹.

Кажется, трудно найти лучшую и более убедительную иллюстрацию евтушенковской версии знаменитого лозунга эпохи «Make love (и поэзию), not war». Кстати, сохранилось любопытное описание жизни американских военных на этом острове, вполне резонирующее с впечатлениями советского гостя: