О чем молчит ветер

— Да. Но вас если бы и наказали, то только штрафом.

— Я хотела сбежать, не заплатив по счету. И у меня нет денег на бензин. Штрафы для меня — это роскошь!

— Могу одолжить пару тысяч. Вернете, как сможете.

— Нет, спасибо. Я не занимаю у мужчин. Тем более незнакомых.

— Мы преломили с вами хлеб, так что…

— Ой, перестаньте! — рассердилась Райка. — Хватит уже пытаться меня облагодетельствовать. Без вас справлюсь…

Она выпятила челюсть и глянула на него гневно. Николай улыбнулся. Не губами — глазами. Райке на миг показалось, что он намеревается погладить ее по голове, как делал это папа, когда успокаивал ее малышкой.

— Хотите, я покажу вам красивое место в «Лире»? — спросил он. — Или это тоже уронит ваше достоинство?

— Нет. Но я там купаю Яшу. А Эмма Власовна жарит картошку.

— Она провозится час. А что с Яшей делать, не знаю. Кто это вообще?

— Домашний питомец бабули.

— Так берите его с собой.

— Ладно. Минутку обождите.

Она вернулась на участок, взяла Яшу, закутала его в полотенце и крикнула в открытое окно:

— Эмма Власовна, мы с дракошей погуляем.

— Это еще зачем? — хмуро спросила она, выглянув в форточку.

— Пусть половит кузнечиков. В них белка меньше, чем в червяках. И зарядка.

— И то верно. Идите. Но гуляйте недолго. У меня почти все готово…

Конечно! Она только картошку помыла, но чистить еще не начала.

Обнимая Яшу, Райка вышла за калитку. Николай поджидал ее.

— Это такса? — спросил он, увидев в руках девушки длинный сверток.

— Не совсем. — И отогнула край полотенца, чтобы продемонстрировать голову Яши.

Грачев басовито ойкнул:

— У Эммы живет варан?

— Игуана.

— Хрен редьки не слаще.

— Он милый. Посмотрите, какие глазки. — И поднесла на вытянутых руках Яшу к лицу Николая. Тот передернулся. Райка хихикнула. — Куда идем?

— Через березняк. — И указал направление.

Двинулись.

— Тут правда водятся соловьи? — спросила Райка. Яша на ее руках прибалдел и вел себя тихо.

— Еще малиновки и дрозды. Но сейчас их меньше, чем во времена моего детства. Или с возрастом я разучился их слышать.

Впереди показалось поваленное, поросшее мхом дерево. Его можно было обойти, но Николай перешагнул через ствол, а Райку, взяв за талию, перенес. Ей это понравилось. Бывшие ее на руках не носили, хоть она и весила, как барашек. Но у рокера от напряжения вылезала грыжа, а артист полное ведро воды от пола отрывал с усилием. Поэтому, когда отключали горячую воду, Райка помогала ему мыться.

— Вот он! — воскликнул Николай и остановился.

— Кто?

— Соловей. Слышите?

Она тоже замерла. Навострила уши. И через несколько секунд услышала трель.

— Как красиво, — выдохнула Райка. И это касалось не только соловьиной песни, но и окружающего пейзажа: белые стволы берез, сочная листва, травка, мох, покрывающий пеньки… А над головой голубое небо в дымке облачков. Разве в мегаполисе такое увидишь? Да, там есть красивые парки и просто живописные места, но ты вечно несешься куда-то, висишь на телефоне, договариваешься, пересаживаешься с одного транспорта на другой, стоишь на светофорах, в пробках. Ты под ноги себе не смотришь, а уж на небо тем более…

— Остановись мгновение, ты прекрасно? — Николай смотрел на Райку и улыбался. Теперь и губами. Они были красиво очерченными, но немного обветренными.

— Да. Я как будто перезагрузилась. — Яша завозился. Он отдохнул после водных процедур и теперь жаждал движения. — Нам далеко еще? — спросила Райка. — Дракон рвется на волю.

— Почти пришли. Но я бы не отпускал его. Вдруг убежит?

— Догоним. Я обещала Эмме дать ему поохотиться на кузнечиков.

— У нее с головой как вообще?

— Как у всех стариков: многое забывает, путается, гневается, чудит.

— Ой, чудила она всегда. И в этом была ее фишка. Люди к Эмме тянулись, им с ней было интересно. Особенно детям. Взрослая, но непосредственная, озорная, она в шестьдесят каталась с ними с горки, играла в снежки. Со взрослыми бывала грубой, несдержанной, высокомерной, с ними — никогда. В ее литературный кружок даже двоечники и хулиганы ходили.

— А вы кем были, двоечником или хулиганом?

— Ни тем, ни тем. Я занимался спортом. В библиотеку даже не был записан. Но город у нас маленький, а Эмма личность яркая. А еще она была к моему деду неравнодушна. Считала, что он создан для нее. Эмме с мужиками не везло. Несколько раз выходила замуж, но ни с кем не сложилось.

— Потому что они все были мудаками. Это не предположение, а цитата.

— А мой дед совсем из другой категории. Он порядочный, надежный, сильный, верный. И, кстати сказать, красивый. Даже сейчас. За ним многие бегали.

— Эмма Власовна в том числе?

— Со стороны так и выглядело. Но на самом деле она обращала на себя его внимание, не роняя собственного достоинства. Другие в ширинку лезли, а эта в голову. Если бы дед изменил жене, то именно с ней. Эмма ему нравилась.

— А он ни-ни?

— Я же говорю, он верный. Убеждению, профессии, слову… А значит, и тем, кому дал его. В первую очередь жене.

— Кем он работал?

— Служил в МВД. Был ментом. Я пошел по его стопам.

— Может, вы деда идеализируете? Я сейчас только о его верности единственной женщине и ни о чем другом.