О чем мы говорим, когда говорим о любви (сборник рассказов)

Он докурил и допил кофе, а потом выключил телевизор. Подошел к двери спальни и какое-то время прислушивался. Ему было противно от самого себя: слушает, стоит.

Почему это свалилось на него? Почему не на эту сегодняшнюю парочку? Почему не на тех, кто беспечно бороздит житейское море, свободный, как птица? Почему не они, а Эдит?

Он отошел от двери. Подумал, может, стоит прогуляться. Но ветер совсем рассвирепел, и Джеймс слышал, как стонут ветви березы за домом.

Он снова уселся перед телевизором. Но не стал его включать. Он курил и думал о тех медленно приближающихся, неумолимых воротах, что были как раз перед ними.

Если бы они знали. Если бы их кто-нибудь предупредил. Хоть раз!

Он закрыл глаза. Он встанет утром и приготовит завтрак. Он пойдет вместе с нею к доктору Кроуфорду. Если бы они только знали, каково это сидеть в приемной! Он бы рассказал им, чего ожидать! Он бы встряхнул этих распутников! Он бы им рассказал, куда девается вся эта джинса, сережки в ушах, все эти телячьи нежности и жульничанье за игрой.

Он встал и пошел в гостевую, включил лампу над кроватью. Взглянул на свои бумаги, бухгалтерские книги и арифмометр. Нашел пижаму в одном из ящиков. Снял покрывало с постели. Потом еще раз прошелся по дому, щелкая выключателями и проверяя двери. Постоял у кухонного окна, глядя, как дрожит дерево под напором ветра.

Он оставил включенной лампочку над крыльцом и опять вернулся в гостевую. Отложил свою корзинку с вязанием, взял корзинку с вышиванием и уселся в кресло.

Поднял крышку корзинки, достал металлические пяльцы. На них была растянута свежая белая льняная ткань. Держа крохотную иголку против света, он просунул в ушко длинную синюю шелковую нить. И принялся за работу стежок за стежком, - воображая, что это он машет рукой с киля перевернутой лодки.

Столько воды так близко от дома

Мой муж ест с аппетитом. Но не думаю, что он и впрямь голоден. Он ждет, локти на столе, и взгляд уперт куда-то в другой конец комнаты. Он смотрит на меня и смотрит мимо. Вытирает рот салфеткой. Пожимает плечами и продолжает есть.

- Что ты на меня уставилась? - говорит он. - В чем дело? - говорит он и кладет вилку.

- Я уставилась? - спрашиваю я и качаю головой.

Звонит телефон.

- Не отвечай, - говорит он.

- Может, это твоя мать, - говорю я.

- Вот увидишь, - говорит он.

Я беру трубку и слушаю. Муж перестает есть.

- Что я тебе говорил? - спрашивает он, когда я кладу трубку. Снова принимается за еду. Потом швыряет салфетку на тарелку. Говорит:

- Черт побери, почему бы людям не заниматься своими делами? Скажи мне, в чем я неправ, а я послушаю! Я там был не один. Мы обговорили все, и все решили. Мы просто не могли возвращаться. Нам было пять миль до машины. Я не хочу, чтобы ты меня осуждала. Слышишь?

- Сам знаешь, - говорю я.

- Что я знаю, Клэр? Скажи мне, что я должен знать? Я не знаю ничего, кроме одного, - он глядит на меня как бы со значением. - Она была мертва, - говорит он. - И мне ее жаль не меньше, чем другим. Но она была мертва.

- В том-то и дело, - говорю я.

Он поднимает руки. Отталкивает стул. Вытаскивает сигареты и выходит на задний двор с банкой пива. Я вижу, как он садится в плетеное кресло и снова берет газету.

Его имя на первой странице. Вместе с именами его друзей.

Я закрываю глаза и стискиваю края раковины. Потом взмахиваю рукой над сушилкой и сбрасываю тарелки на пол.

Он не шевелится. Я знаю, он слышит. Поднимает голову, будто прислушивается. Но в общем больше не шевелится. Не оборачивается.

Они с Гордоном Джонсом, Мэлом Дорном и Верном Вильямсом: они вместе играют в покер, ходят в кегельбан и на рыбалку. Они выезжают на рыбалку каждую весну и в начале лета, пока не начнутся поездки по родственникам. Они достойные люди, семейные люди; люди, которые заботятся о своей карьере. У них есть сыновья и дочери, которые ходят в школу вместе с нашим сыном Дином.

В прошлую пятницу эти семейные люди отправились на реку Натчез. Машины оставили на стоянке в горах и пешим маршем добрались туда, где собирались порыбачить. С собой у них были спальники, еда, игральные карты, виски.

Девушку они увидели еще до того, как разбили лагерь. Нашел ее Мэл Дорн. Она была совсем без одежды. Застряла в каких-то ветках, торчавших из воды.

Он позвал остальных, те пришли посмотреть. Обговорили, что делать. Один - мой Стюарт не сказал, кто, - сказал, что нужно немедленно возвращаться. Остальные поковыряли песок ботинками, сказали, что не хочется. Сослались на то, что устали, час поздний, девушка никуда не убежит.

В конце концов, пошли дальше, стали лагерем. Развели костер и выпили виски.

Когда взошла луна, поговорили о девушке. Кто-то сказал, что нужно позаботиться, чтобы тело не унесло. Они взяли фонарики и вернулись к реке. Один, возможно, Стюарт, зашел в воду и схватил ее. Он взял ее за пальцы и подтянул к берегу.

Достал кусок нейлонового шнура, привязал ее за запястья, а конец закрепил на дереве.