О чем мы говорим, когда говорим о любви (сборник рассказов)

- Я люблю поесть, - сказал Мэл. - Если бы пришлось начать сначала, пошел бы в повара, ясно? Правильно, Терри? - сказал Мэл.

Он рассмеялся. Пальцем разболтал лед у себя в стакане.

- Терри знает, - сказал он. - Терри вам расскажет.но я вот что хочу сказать.

Если бы можно было вернуться назад в другой жизни, в другие времена и все такое, то знаете что? Я бы вернулся как рыцарь. В этих латах было довольно безопасно.

Вполне было неплохо рыцарям, пока не наизобретали пороха и мушкетов с пистолетами.

- Мэл хотел бы скакать на лошади с копьем, - сказала Терри.

- Повсюду носить с собой дамский платок, - сказала Лора.

- Или саму даму, - сказал Мэл.

- Бесстыдник, - сказала Лора.

Терри сказала:

- А допустим, вернулся бы ты в теле крепостного. Крепостным в те времена жилось несладко, - сказала Терри.

- Крепостным во все времена жилось несладко, - сказал Мэл. - Но, по-моему, даже рыцари были чьими-нибудь весталами. Разве не такая была система? Но, в конце концов, все чьи-нибудь весталы. Разве не так? Терри? Но что мне нравится в рыцарях помимо их дам, - это что у них были доспехи, знаете, и то, что их задеть было непросто. Машин тогда не было, знаете? Пьяных подростков, которые вам врезаются в задницу.

- Вассалы, - сказала Терри.

- Что? - сказал Мэл.

- Вассалы, - сказала Терри. - Они назывались вассалы, а не весталы.

- Вассалы, весталы, - сказал Мэл. - Какая, блядь, разница? Ты же поняла, что я хотел сказать. Ну, хорошо, - сказал Мэл. - Не сильно я образованный. Я свое учил. Конечно, я хирург-кардиолог, но я всего лишь технарь. Залезаю туда, ебусь, чиню. Блядь, - сказал Мэл.

- Скромность тебе не идет, - сказала Терри.

- Он всего лишь ничтожный костоправ, - сказал я. - Но иногда они во всех этих доспехах задыхались, Мэл. У них даже сердечные приступы бывали, если было слишком жарко, а они уставали и обессиливали. Я где-то читал, что они падали с лошадей и не могли встать во всей этой своей броне. Их иногда собственные лошади затаптывали.

- Это ужасно, - сказал Мэл. - Это ведь ужасно, Ники. Они, наверно, лежали там и ждали, пока из них кто-нибудь шашлык не сделает.

- Какой-нибудь другой вестал, - сказала Терри.

- Вот именно, - сказал Мэл. - Какой-нибудь вассал мог приехать и проткнуть беднягу копьем во имя любви. Или из-за чего они там в те времена воевали.

- Из-за того же, из-за чего мы сейчас воюем, - сказала Терри.

Лора сказала:

- Ничего не изменилось. - Румянец по-прежнему не сходил с лориных щек. Глаза блестели. Она поднесла к губам стакан.

Мэл налил себе еще. Пристально посмотрел на этикетку, изучая длинный ряд цифр.

Потом медленно поставил бутылку на стол и медленно потянулся за тоником.

- Ну что там со стариками? - спросила Лора. - Ты не досказал.

Лора никак не могла прикурить. Спички гасли одна за другой.

Солнечный свет в комнате стал другим, изменчивым, неверным. Но листья за окном по-прежнему трепетали, и я рассматривал узор, который они рисовали на окне и на кухонной стойке. Узоры были, конечно, неодинаковые.

- Что там со стариками? - спросил я.

- Старше, но мудрее, - сказала Терри.

Мэл впился в нее взглядом.

Терри сказала:

- Рассказывай дальше, лапа. Я просто дразнюсь. Что потом было?

- Знаешь что, Терри, - сказал Мэл.

- Мэл, я тебя прошу, - сказала Терри. - Что ты вечно такой серьезный, голубчик? Шуток, что ли, не понимаешь?

- В чем тут шутка? - сказал Мэл.

Мэл перевел взгляд на Лору. Сказал:

- Лора, если бы у меня не было Терри, и если б я ее так сильно не любил, и если бы Ник не был моим лучшим другом, я бы влюбился в тебя. Я бы тебя украл, лапушка, - сказал он.

- Рассказывай дальше, - сказала Терри. - А потом пойдем в этот новый ресторанчик.

- Ладно, - сказал Мэл. - На чем я там остановился, - сказал он. Поглядел на стол, а после начал рассказывать.

- Я к ним заходил проведать каждый день, иногда по два раза, если все равно на вызовах. Гипс и бинты, с ног до головы, оба. Ну, знаете, так в кино показывают.

Вот у них вид был точно такой, как в кино. Дырочки для глаз, для носа и для рта.

А у нее еще и ноги на растяжках. Ну, муж в затяжной депрессии. Даже когда узнал, что она выживет, у него все равно депрессия. И не из-за аварии ведь. То есть, авария - это одно, но не все. Я так ухо поднес к его дырке для рта, и он нет, говорит, это не то, что из-за аварии, а то, что ему через дырки для глаз ее не видно. Мол, из-за этого ему так хреново. Вы представляете? Я серьезно, у мужика сердце разрывалось, что он не мог повернуть свою треклятую башку и посмотреть на жену свою треклятую.

Мэл оглядел нас и покачал головой, дивясь тому, что собирался сказать.

- То есть, старого хрыча убивало уже то, что он не сможет взглянуть на эту, бля, старуху.

Мы все посмотрели на Мэла.

- Поняли вы меня? - сказал он.

Может быть, мы к тому времени были уже немного пьяны. Помню, фокус держать было трудно. Свет утекал из комнаты, уходил обратно за окно, откуда пришел. Но никто все-таки не шевельнулся, чтобы включить электричество.