О чем на самом деле писал Шекспир

Рис. 2.11. Замок в Эльсиноре (Кронборг). Якобы здесь разворачивались основные события, связанные с Гамлетом. Это – тоже ошибка историков. Действие происходило совсем в другом месте. Взято из [971], т. 3, с. 60

Поэтому в первую очередь следует познакомиться с Сагой о Гамлете, содержащейся в хронике Саксона Грамматика «Деяния Датчан», якобы XII века. Мы приведем этот раздел старинной хроники полностью. Он исключительно интересен. Именно благодаря ему нам удастся, наконец, разобраться в подлинной сути знаменитой истории «датского» принца.

3. Старинная сага о Гамлете на страницах хроники «Деяния датчан» Саксона Грамматика

Итак, берем средневековую «Сагу о Гамлете» Саксона Грамматика (Saxo Grammaticus). Она содержится в его труде «Деяния датчан (Gesta Danorum)» [758:а]. Мы цитируем русский перевод, но иногда будем пользоваться латинским оригиналом: Saxonis Gesta Danorum/ Jorgen Olrik og Hans Raeder. – Kobenhavn, 1931, Det Kongelige Bibliotek., опубликованным в Интернете.

* * *

Сага о Гамлете из конца книги III

После трех лет отважнейших военных действий он¹ предназначил Рорику² почетные трофеи³ и лучшую добычу, желая тем завоевать еще большее его расположение. Поощренный дружбой с ним, он в жены испросил себе Геруту⁴, дочь его, и у нее родился сын Гамлет⁵.

Фенгон⁶, снедаемый завистью к такому счастью, решился извести брата кознями. – Столь мало доблесть ограждена от опасностей даже со стороны родственников. – Как только выпал случай для убийства, насытил он кровавою рукой пагубную страсть своего сердца. И овладев затем женой убитого брата, усугубил злодейство кровосмешением. – Ибо всякий, кто предался одному бесчестью, вскоре еще легче бросится к другому; так первое является второго побужденьем. – К тому же он прикрыл чудовищность содеянного столь наглой хитростью, что придумал оправдать вину видом доброжелательства, и убийство брата скрасить долгом милосердия. Герута, говорил он, хоть так кротка, что никому не причинила и самой маленькой обиды, терпела между тем от мужа лютую ненависть. И брата он убил ради ее спасенья, ибо ему казалось нестерпимым, чтобы нежнейшая, без злобы, женщина страдала от тяжелейшей надменности супруга. И уверение достигло цели. Ибо у вельмож лжи обеспечено доверие, у них шутам порой оказывается милость и честь клеветникам. И Фенгон не колеблясь простер братоубийственные руки к постыдным объятиям, усугубив грех двойного нечестия вторым подобным же преступлением.

Гамлет видел все это, но, опасаясь, как бы слишком большой проницательностью не навлечь на себя подозрений дяди, облекшись в притворное слабоумие, изобразил великое повреждение рассудка; такого рода хитростью он не только ум прикрыл, но и безопасность свою обеспечил. Ежедневно в покоях своей матери, грязный и безучастный, кидался он на землю, марая себя мерзкой слякотью нечистот. Его оскверненный лик и опачканная грязью наружность являли безумие в виде потешного шутовства. Что бы он ни говорил, соответствовало такому роду безумия, что бы ни делал – дышало безмерной тупостью. Чего же более? Не за человека его можно было почесть, а за чудовищную потеху безумной судьбы. Часто сидя у очага, он сгребал руками тлеющую золу, вытачивал деревянные крючья и обжигал их на огне. Концам их он придавал форму зубцов, желая сделать их еще более прочными в сцеплениях. А когда его спрашивали, что он делает, отвечал, что готовит острые дротики для мести за своего отца. Ответ этот вызывал немало издевок, потому что все с пренебрежением относились к бессмысленности его смешного занятия, хотя оно и помогло впоследствии выполнению его замысла.

Впрочем, у наблюдателей с умом более тонким занятие это возбудило первые подозрения в хитрости Гамлета. Ибо сама по себе ловкость, хотя и в пустяковом деле, выдавала скрытый талант мастера. Невозможно было поверить, что помрачен ум у того, чьи руки способны к столь искусной работе. К тому же он всегда с тщательнейшей заботливостью сохранял груду своих обожженных на огне крючьев. Вот почему многие уверяли, что он в здравом уме и только прячет его под маской простоватости, и что он прикрывает глубокий умысел ловким притворством; для разоблачения его хитрости, говорили они, ничего не может быть лучше, чем вывести ему навстречу в каком-либо укромном месте красивую женщину, которая воспламенит его сердце любовным желанием. Ибо естественная склонность к любви столь велика, что скрыть ее искусно невозможно; эта страсть слишком пылка, чтобы быть преодоленной хитростью. Поэтому, если тупость его притворна, он не упустит случай и тотчас уступит порыву страсти. И вот поручено было людям проводить юношу верхом на лошади в дальнюю часть леса и провести такого рода испытание.