О чем не сообщил ТАСС

Вернувшись домой уже в высоком звании полковника, А. Кулак неожиданно для многих потерял всякий интерес к службе, стал чаще выпивать и в итоге из «Леса» был направлен в свой родной Химико-технологический институт как офицер действующего резерва, а затем и вовсе уволен в отставку. Он, как было видно, не особенно переживал по этому поводу и на свою судьбу не жаловался. По утрам он неизменно и вовремя приходил на работу в институт, где в научно-исследовательской части занимал должность начальника отдела, к обеду выпивал традиционную и довольно приличную дозу коньяка и больше практически уже ничего не делал. А в целом же к исполнению своих обязанностей ни по науке, ни по технике не проявлял ни малейшего интереса. Жил с женой в скромной двухкомнатной квартире на Садовом кольце и по-прежнему никого из своих немногих друзей домой никогда не приглашал.

В 1983 году он неожиданно заболел и вскоре умер от рака. На кладбище при похоронах в присутствии высоких должностных лиц из ЦК КПСС и руководства КГБ было сказано немало добрых и искренних слов. На подушечках из красного бархата лежали «Звезда» Героя Советского Союза, шесть боевых орденов и два десятка медалей. Тогда еще никто не знал, что все они льют слезы над могилой агента ЦРУ США, что скорая смерть чудом спасла его от страшного позора, неминуемого суда, а вполне возможно, и неминуемого расстрела.

Но кое-кто уже в то время знал, что в тот день на престижном Троекуровском кладбище хоронили объект проведенного Управлением «К» сложного, глубокого и длительного расследования. В этом достаточно засекреченном управлении только одному человеку было доверено держать в своих руках все нити данного ответственного дела. Впоследствии он подключил к расследованию еще четырех человек, в том числе двух руководящих работников Управления «Т». И больше ни одна живая душа не знала, что на Федору началась большая охота. Расследование было окружено строгой секретностью совсем не потому, что боялись спугнуть дичь, а из-за того, что в круг подозреваемых попало за короткое время около ста человек, сведения о которых в той или иной степени соответствовали скупым данным, почерпнутым из статьи Э. Эпштейна в американской газете. Необходимо было подвергнуть внимательной проверке каждого из них, но только таким образом, чтобы тень подозрений не сопровождала затем жизнь ни в чем не повинных людей. Лишь одному из них в конечном итоге следовало отказать в доверии.

В процессе этой работы предстояло проанализировать самым тщательным образом все материалы о имевших место за последние десятилетия провалах на американской линии и о том, что им предшествовало, агентурные донесения, личные дела сотрудников резидентур, служебные аттестации… Постепенно круг подозреваемых сузился до десяти человек. К 1980 году было обращено внимание на одну интересную закономерность: отчего-то некоторые ценные агенты в США работали очень неравномерно. То их отличала высокая активность, а то они как бы впадали в глубокую и необъяснимую спячку. Возник естественный вопрос: а на кого замыкались эти самые агенты? Логика подсказывала: на одного из оставшихся десяти. А необъяснимые провалы в активности «источников» приходились как раз на время его отсутствия в США. Словно кто-то хотел работать именно с ним и ни с кем другим. Данное обстоятельство являлось своеобразным ключом к разгадке тайны. Внимание опытных специалистов-контрразведчиков было обращено на характер полученной А. Кулаком от американского источника информации. Она, как оказалось, была действительно очень ценной и получила высокую оценку экспертов, представлявших военно-промышленный комплекс. Но только с одной, но очень существенной оговоркой.

Вся эта информация относилась к таким видам изделий, создать которые при нашей в то время отсталой технологии практически не представлялось возможным: для этого потребовалось бы как минимум около двадцати лет! Таким образом, передавая нам через А. Кулака эту и в самом деле очень ценную информацию, американцы ничем не рисковали: их наука не стояла на месте, и за двадцать лет они имели реальную возможность продвинуться в соответствующем направлении еще дальше. Эти выводы были исключительно важными и не вызывали никаких сомнений в их логичной достоверности.