О чем не сообщил ТАСС

Кроме того, была выявлена еще одна связь Огородника — с Зинаидой Кирсановой, работавшей в телетайпном зале Министерства обороны СССР. Она жила в отдельной квартире с малолетней дочерью, с мужем была разведена. Состояла в интимных отношениях с подполковником Советской армии Виноградовым, проходившим службу на одном из важных объектов Министерства обороны СССР и имеющим жену и двоих детей. Затруднительное финансовое положение подполковника в связи со сложившейся ситуацией, требующей дополнительных расходов, при определенных обстоятельствах могло быть использовано американской разведкой.

Сестра Огородника характеризовалась отрицательно, как женщина с неуравновешенным характером. В семье происходили частые ссоры и скандалы. Под стать ей был и ее муж, преподаватель одной из военных академий, слывший человеком заносчивым, вздорным и вспыльчивым. Отношение к нему начальствующего состава академии, по всей видимости, определялось положением его дяди — всеми уважаемого Маршала Советского Союза Сергея Леонидовича Соколова, первого заместителя министра обороны СССР. Только из-за этого его, вероятно, и терпели в академии.

Позже стало известно, что от племянника маршала Огородник втемную получал некоторую информацию по военным вопросам. Так, он одним из первых узнал от него, что после смерти министра обороны СССР маршала Гречко его место займет член Политбюро Устинов. Официальное сообщение о назначении Устинова на этот пост было опубликовано в прессе только через несколько дней. Так что американские спецслужбы узнали об этом заранее. Само по себе это не бог весть какое событие, но оно не могло не повысить значимости Огородника в глазах американцев, за что и получал он свои «тридцать сребреников». Ведь информация сразу же легла на стол президента США! А это было определенным успехом ЦРУ.

13 апреля 1977 года Огородник записал в своем дневнике:

«У меня характер борца, сильная воля, честность, преданность идеалам свободы, смелость… Наконец, незаурядная профессиональная подготовка и редкая по своему богатству самыми сложными событиями жизнь».

19 апреля 1977 года в 18:50 объект на автомашине возвратился домой на Краснопресненскую набережную.

Из сводки наружного наблюдения за Огородником:

«Было замечено, что он задернул шторы, через которые сначала пробивался очень слабый свет, а спустя 20–25 минут была включена люстра[8]. Около 21:00 объект полностью раскрыл окно, выключил большой свет и включил настольную лампу. В 21:40 наблюдаемый с небольшим портфелем или кожаной сумкой, похожей на портфель, вышел из дома. За несколько минут до этого было зафиксировано, как объект, уже одетый, прохаживался по комнате. Затем взял портфель, поставил его на стол, сел в кресло. Посидев несколько минут, встал, взял портфель и вышел из комнаты»;

«В 23:30 объект в автомашине МКЩ 42–92 был взят под наружное наблюдение на повороте с Минского на Староможайское шоссе. Он доехал до въезда на площадку, где должен быть установлен памятник в честь Дня Победы. Остановился на середине проезжей части и, не выходя из машины, сидел 30–40 секунд. Затем выехал на Кутузовский проспект».

Сопоставляя эти сведения с информацией, полученной в американском отделе у Р. С. Красильникова, можно было с определенной долей уверенности предположить, что между прогулками Дункана и поведением Огородника могла быть какая-то связь. Приходится только сожалеть, что двадцать лет тому назад мы не имели возможности накапливать все получаемые различными подразделениями материалы в банке данных компьютерной системы, что в значительной мере позволило бы нам действовать оперативнее.

В начале лета 1977 года Огородник, будучи членом инициативной группы Комитета молодежных организаций СССР, выехал в город Находку, где принял участие в работе конференции молодежи стран Тихоокеанского региона.

Начальник Управления Комитета государственной безопасности (УКГБ) по Приморскому краю генерал-лейтенант Константин Александрович Григорьев был заблаговременно информирован телеграммой за подписью руководства главка о необходимости наблюдения за ним с соблюдением особой осторожности.

Через несколько дней я не выдержал и, минуя своих начальников, позвонил по аппарату ВЧ во Владивосток К. А. Григорьеву, так как был давно знаком с ним по совместной работе в Свердловской области.