О чем рассказали «говорящие» обезьяны

За последнюю четверть XX в. была проведена целая серия многочисленных описанных в этой книге опытов подобного рода общения человека с антропоидами — шимпанзе, карликовыми шимпанзе (бонобо) и гориллами. Кроме системы жестов глухонемых при этом использовались и другие незвуковые средства сигнализации, в том числе и современные компьютеризованные. Примененные в этих работах методы и выводы, к которым приходят экспериментаторы, вызывают непрекращающуюся дискуссию (J. VILLIERS & P. Villiers 1979: 181–192; Savage-Rum-baugh 1986; Savage-Rumbaugh, Lewin 1994; Eccles 1995: 76–81; DEACON 1997, с дальнейшей библиографией, продолжаемой в настоящей книге; Savage-Rumbaugh, Shanker, Taylor 1998). Спор идет о том, нельзя ли признать результаты хорошей дрессировкой животного, не имеющей прямого отношения к обучению языку. Для достаточно надежной аргументации нужно учитывать данные лингвистики, психологии и семиотики (попутно замечу, что участвовавшие в реферированной в книге Зориной и Смирновой дискуссии издатели американских семиотических периодических журналов не обнаружили достаточных знаний русской научной литературы, в том числе и таких работ, как труды Выготского, давно переведенных и прокомментированных в США).

Число основных знаков, которые антропоид может выучить и употреблять в своем общении с людьми, не превышает двух или трех сотен.

Количественное отличие от среднего размера словаря ежедневно употребляемых слов любого естественного языка огромно. Такой словарь не может включать меньше нескольких тысяч слов, общее число лексических единиц в словаре достигает десятков тысяч слов, а в особых случаях (в языке профессиональных рассказчиков, сказителей и певцов в бесписьменных обществах или писателей в обществах, имеющих письменную литературу) может значительно превысить и это последнее число. Словарь антропоидов, пользующихся предложенной человеком системой общения, на два порядка меньше того, которым может располагать взрослый человек. Систему коммуникации шимпанзе, общавшейся с людьми, можно сравнить с речью ребенка в 17₂—2 года, когда от нескольких десятков слов (число, сопоставимое с числом сигналов в наиболее примитивных системах у животных) он переходит к двум сотням слов, но может еще не уметь их сочетать грамматически правильно. Другое количественно оправданное сравнение представляет речь человека при таком генетическом сбое, когда карликовые размеры мозга приводят к использованию минимального словаря[39]; подобные результаты дают и тяжелые формы афазии (поэтому сопоставление антропоидов с афатиками, впервые предложенное Выготским, в известных пределах оправдано; в эволюционном же плане речь может идти о семиотическом регрессе у антропоидов по сравнению с общим предком, — Иванов 1998).

Система, количественно и семантически сходная с теми, которые используются при общении человека с антропоидами, применялась взрослыми членами американского индейского племени команчей, когда они говорили со своими маленькими детьми не старше 3 лет.

В этом специализированном языке, который можно описать как детско-взрослый пиджин, всего около 40 слов.

Каждое слово относится к очень широкому кругу предметов: [?uma?][40] можно перевести как «хороший, красивый; дай-ка я тебя причешу (обращение матери к ребенку)»; также «смотри, какое красивое платье! Что за красивая игрушка, просто прелесть!». Это слово обозначает любую красивую, цветную или яркую вещь, привлекательную для ребенка. Оно также может обозначать цвета: красный, желтый, синий или голубой (CASAGRAN-DE 1964: 245–246). Как и в разобранных примерах, относящихся к молодому орангутану Чантеку, необходимость соотносить один из нескольких десятков усвоенных знаков сразу и со многими вещами и с их признаками может быть результатом количественных ограничений прежде всего. Но, как и по поводу Чантека, естественным представляется сближение ассоциаций нелогического характера с комплексным мышлением по Выготскому, с бриколажем по Леви-Стросу или с излишним расширением сферы употребления слова в традиционном смысле.

Шимпанзе способны создавать семантически новые комбинации знаков. Супруги Гарднеры — зоопсихологи, начавшие эту серию нашумевших экспериментов, предложили шимпанзе Уошо, которую они воспитывали и обучали у себя дома американскому символическому (иероглифическому) языку глухонемых, называть холодильник стандартным сочетанием знаков со значениями «холодный» + «ящик». Уошо же придумала сама другую комбинацию: «открыть» + «пища» + «пить». Обозначение вещи посредством жеста, который используется при манипулировании ею, соответствует принципам системы иероглифических жестов, в отличие от внутренней формы слова естественного (английского) языка, которую предлагали учителя Уошо.