О чём умолчал Мессия… Автобиографическая повесть

И, если до сего момента, из меня выходило лишь редкое и непонятное мычание, то на сей раз, внешний облик моего оппонента, глубоко оскорбил меня, вызвав во мне справедливое возмущение столь отвратительной и безобразной картиной. Опираясь на сильные руки своих товарищей, и глядя широко раскрытыми глазами на жалкого пьяницу, я укоризненно произнёс, обращаясь к друзьям:

– Гляньте! Нет, вы только посмотрите: какой ужас!!!

На следующее утро, давясь от смеха, друзья мне откровенно признаются:

– На самом деле, глядя на вас обоих, не просто было определить – кто смотрелся ужаснее…

Родня

Мой тесть (справа) со своим братом Николаем. Фото из личного архива автора.

Так говорит Андрюша…

Когда-то, будучи в Бухаре, Андрюша устало заявит мне:

– Что ты водишь меня по этим дурацким ресторанам и кабакам, которых и у нас ничуть не меньше! Не за этим я сюда приехал. Ты мне покажи всего три вещи: это – ишак, кишлак и бухарскую свадьбу!

Показал…

Теперь, когда я, волею случая, окажусь в России, наши роли поменяются. Единственными гостями на нашей свадьбе со стороны «жениха», окажутся мои друзья – Володя и Андрей.

– С «кишлаком» ты уже немного ознакомился – приободрит меня Андрюша, сведя на экскурсию в Эрмитаж и Русский Музей – В свадьбе нашей, также успел принять самое активное участие, причём, в качестве одного из самых главных персонажей. Ну, а с «ишаками» ты ещё успеешь встретиться. Тут их тоже хватает. Правда, мы их называем, просто, ослами…

– Папа, к тебе грузин приехал!..

– Садитесь, пожалуйста.

– Спасибо, я пешком постою

(Из к-ф «Мимино»)

Михаил Иванович был родом из Вологодчины, вернее – из Череповца. А если быть совсем точным – из маленькой деревушки Текарь, расположенной в самом сердце российских лесов. Вскоре, после войны, он очутится в Ленинграде, где и встретит свою вторую «половинку» – Елизавету, которая, в свою очередь, переберётся в город на Неве, из своей малой родины – Тверской области. Там, где протекает Западная Двина, и где стоит указатель: «Тут проходил путь из варяг в греки».

Тесть мой, как вскоре уясню я для себя, окажется настоящим «мастером – универсалом», ибо все в доме блестело и исправно работало благодаря его «золотым» ручкам. Лена с мамой просто не поспевали угнаться за хозяином дома: едва сломали очередной кран или кнопку от унитаза, как в следующую секунду, Михаил Иванович мгновенно восстанавливает в доме порядок, устраняя любую неполадку. Естественно, как и полагается русскому мужику, сопровождая этот процесс с полным мешком отборных крепких слов. Привыкший с детства к физическому труду, работу он любил и уважал. Все навесные шкафчики на кухне, были выполнены его искусными руками. Причём, их невозможно было отличить от фирменных.

Раз, окинув меня своим намётанным взглядом, мой тесть безошибочно сделает для себя вывод: либо придётся больше зарабатывать, либо следует серьёзно взяться за воспитание этого изнеженного «восточного прынца» и белоручки, неизвестно откуда свалившегося ему на голову.

Через год, когда мы с Леной и детьми переедем в отдельную квартиру, я вспомню уроки тестя и собственноручно, наспех, сколочу три навесных шкафчика. Вскоре мы пригласим родителей на новоселье.

– Что это?! – удивится Михаил Иванович, открыв дверцу и критически рассматривая, как я коряво присобачил рояльные петли.

– Как «что» – шкафчик! – с обидой в голосе попытаюсь я отстоять своё творение.

– Двёрки от пи#ды это, а не шкапчик! – вынесет свой окончательный вердикт мой новый родитель, который привык всегда говорить только правду.

Тогда я обижусь на него, но со временем, буду благодарен ему за то, что он заставит меня самокритично и непредвзято оценивать любую свою работу.

Привыкший к порядку, строгой дисциплине и ответственности, он скептически воспримет «гласность» и «перестройку», терпеливо дожидаясь, «когда люди вдоволь напи#дятся, и наконец-то, возьмутся за работу». Излишне говорить, что Сталина он уважал. Горбачева же, он унизительно окрестит «женским царём». Этой своей «находкой» он будет очень доволен. Всякий раз, когда на телеэкране будет возникать фигура Михаила Сергеевича, мой тесть, толкая меня в бок, будет усмехаться: