О чем весь город говорит

– Нет, мистер Нордстрём. Виновник сказал правду, и это подкупает. Я думаю, он заслуживает снисхождения.

Андер облегченно выдохнул.

– Ой, спасибо вам, мисс Бимер. Я ужасно боюсь эту свинью.

– Я с вами согласна, мисс Бимер, – сказала Катрина. – Вообще-то за честность ему полагается добавка сладкого.

Ингрид запыхтела.

– Я тоже хочу добавки!

– Нет уж, поздно, – сказал Тедди. – Ты упустила свой шанс.

– Я хотела признаться, но ты меня опередил. – Ингрид испепелила взглядом приятеля.

Она была та еще озорница. Однажды за ужином в лоб спросила мисс Бимер:

– Этот дылда Густав, что каждый день провожает вас до дома, он ваш сударчик?

Под столом Тедди ее пнул.

– Ингрид, прекрати! – одернула Катрина. – Это бестактно.

– А что в этом плохого? Вот Андер – мой ухажер, а Тедди увивается за Эльзой Бергсен.

– Ничего подобного! – возмутился брат. – Врет она, мисс Бимер, не слушайте ее.

Мисс Бимер улыбнулась:

– А что, Эльза, по-моему, очень милая девочка.

Дочкин вопрос Катрину смутил, однако она и сама о том задумывалась. Люсиль ей очень нравилась, и ее беспокоило, что у девушки нет друзей-ровесников.

Когда после ужина они вдвоем мыли посуду, Катрина извинилась за дочь:

– Вы уж простите, Люсиль, ее нахальство.

– Пустяки, миссис Нордстрём. Просто ей любопытно.

– Скажите, а у вас есть молодой человек? Я спрашиваю лишь потому, что вы можете не стесняться и приглашать его в гости.

– У меня никого нет. – Люсиль вытерла очередную тарелку.

– Значит, очень скоро кто-нибудь появится. Вы так хорошо ладите с детьми, из вас получится прекрасная жена и мать.

– Вы думаете? Спасибо на добром слове, но я, наверное, никогда не выйду замуж.

– Почему это?

Мисс Бимер вздохнула:

– Так мне кажется.

– Не зарекайтесь. И мне так казалось, но вот – извольте.

Тут раздался пронзительный вопль «Отстань, отстань!», в кухню влетела Ингрид, следом Тедди. Опрокидывая стулья, дети носились вокруг стола.

– Мам, она стащила мою тетрадку! – вопил Тедди.

– Не ври! – проверещала Ингрид и пулей вылетела в коридор.

– Сейчас же угомонитесь! – прикрикнула Катрина. – Не мешайте папе читать! – Она глянула на Люсиль и рассмеялась: – Пожалуй, в одиночестве есть своя прелесть. Хотя бы тихо.

В доме Свенсенов было не тише. Уже давно Бёрди пыталась связать свитер – подарок Лидеру на день рожденья. Но ей постоянно мешали: то сынок, который вечно туда-сюда снует, то муж или батраки, которым всегда что-нибудь нужно. И оттого последнее время она, отправляясь на кладбище, брала с собой корзинку с вязаньем. Покончив с поливом и обрезкой, Бёрди спокойно вязала. Так хорошо – сидишь на природе, вокруг никого, только птички поют.

Перебирая спицами, она думала о дне, когда кто-нибудь упокоится на этом холме. Пока что бог миловал – лишь разок Катрина напугала своей родильной горячкой. А так все живы-здоровы. И относительно молоды.

И вот однажды Бёрди подметила некую странность, которую отнесла на счет своего разыгравшегося воображение. Никак иначе. Однако странное чувство, что за ней наблюдают, не проходило. И она, знаете, не ошиблась. Так оно и было.

Телеграмма

1902

В городке Элмвуд-Спрингс на смену слякотным тропкам пришли деревянные тротуары, понемногу обустраивался настоящий деловой центр. Первым открылся магазин сельхозтоваров, потом кузница, аптека, мелочная лавка и бакалея, где задешево купишь и крекеры, и сыр, и пикули.

По субботам на Центральной улице было не протолкнуться от фермерских повозок и народа: женщины покупали материю на платья, мужчины – хозяйственную утварь. На входе в аптеку ребятишки лакомились мороженым, а в глубине зала мужчины (кроме преподобного Эдвина Уимсбли) угощались стаканчиком виски. Исключительно в лечебных целях. Потом раскрасневшиеся мужчины, разогретые целительным снадобьем, усаживались на лавочку перед аптекой и рассуждали о женской болтливости. Они не понимали, отчего их жены томятся одиночеством сельской жизни и тоскуют по женскому обществу.

С соседками Катрина хорошо ладила и по четвергам охотно посещала вязальный кружок Бёрди Свенсен. Все были к ней очень добры, особенно после рождения детей. Однако она тосковала по своей матушке. Уже столько лет они не видались. Однажды, вернувшись домой, Лордор застал жену в слезах; узнав, в чем дело, он взял ее за руки и сказал:

– Напиши ей, пусть приезжает. Будем жить одной семьей.

Вскоре пришла телеграмма, извещавшая, что мать, сестра Бригитта и брат Олаф переедут в Америку. Катрина была вне себя от радости.

Не прошло и трех месяцев, как она уже выпекала хлеб для встречи родных. Перед тем было много бумажной мороки, но Лордор все устроил. Наконец-то мама поживет в доме с обогревом и водопроводом. Не терпелось ее увидеть. Из сбережений, хранившихся в кофейной банке, родным послали деньги на дорогу. Лордор не нарадовался, видя жену такой счастливой.

Но тут пришло письмо:

Дорогая доченька,