О чем весь город говорит

– Наша малышка просто красавица, сынок!

– И не говори! Высокая будет.

– Уж это да.

Джин обрадовался, что корзина с цветами, которую родичи поставили на могилу, была даже больше прошлогодней. Во всяком случае, не меньше. Он боялся одного: что его забудут.

Только сейчас Джин заметил, какой миловидной стала Норма. Теперь он узнал и парня, что приехал с ней, – Мэкки Уоррен, сын хозяина «Товаров для дома». Ишь как вымахал. Джин помнил его тощим пацаненком, которого он учил плавать. У него еще плавки все время сползали. Видимо, теперь он «парень» Нормы – вон как она не спускает с него влюбленных коровьих глаз.

Под теплым солнышком Джин задремал, разбудила его хлопнувшая крышка багажника отцовой машины. Тед достал покрывало и, выглядывая место для пикника, остановил выбор на всегдашнем пятачке справа от могилы сына.

Для Джина это самое хорошее место – можно уловить запах всякой снеди, какую достают из корзинок. Вот картофельный салат, вкусный и острый, затем соленые огурчики, оливки, горячие початки вареной кукурузы… И вот оно самое-самое! Едва убрали белую салфетку, ветерок донес аромат маминой жареной курицы с золотистой корочкой. Что там еще? Ага, свеженькие слойки тети Элнер. Кто-то их уже намазывает маслом. А теперь открывают теткины домашние заготовки.

Джин радовался, что родные стали разговорчивее. А то первые два-три года они больше молчали. Слушать их – одно удовольствие. Джин узнал, что Тотт Вутен выгнала мужа из дома, а тетя Ида отправилась в Сент-Луис на очередной съезд садоводов. Он улыбнулся, когда Элнер назвала сестру страшной задавакой. Значит, все по-прежнему.

По окончании трапезы тетя Элнер вылила остатки холодного чая в изножье могилы. Джин засмеялся, словно ногам и впрямь стало мокро. Или это лишь мнилось? Неважно, все равно хорошо. Потом отец встряхнул и свернул покрывало, опять хлопнула крышка багажника. Это был знак, что родные уходят. Жалко расставаться, но солнце уже садилось, а в эту пору комарье просто звереет, надо спасать от него Дену. Наверное, крохе день показался ужасно длинным.

Затем близкие уселись в машину, но не уехали. Так бывало всякий раз: отец вернулся к могиле один, снял шляпу и, встав навытяжку, отдал честь. Когда мотор заурчал и машина тронулась, Джин крикнул:

– До свиданья! Не забывайте меня!

На закате пришел отряд из ветеранской организации, бойскаут Бобби Смит на трубе сыграл зарю, ребята приспустили флаг. Но вот все ушли, на кладбище вновь наступила тишина. Загорелись светляки, в небе проявилась ущербная луна, и тогда раздался голос мистера Хендерсена, весь день молчавшего:

– Эй, морячок, а твой старик маленько растолстел.

– Да уж, отрастил пузцо, – усмехнулся Джин. Доживи я до его лет, подумал он, и я бы так выглядел, что было бы совсем неплохо.

– Надо же, – сказала миссис Линдквист, – как я померла, Элнер и Герта ничуть не изменились, такие же пухленькие и симпатичные.

– У Ноттов все дочки плотненькие, – откликнулась миссис Чилдресс. – Кроме Иды, которая морит себя голодом.

Помолчали, а потом голос подал Лордор:

– Приятно всех видеть в добром здравии, верно?

– Да, дедушка.

– По-моему, день удался на славу, – сказала Люсиль.

Ухажер

Мэкки Уоррен и Норма встречались с девятого класса. На других девчонок Мэкки даже не смотрел. Но когда в День поминовения он провожал Норму домой, его мучил один вопрос: жениться на ней сейчас или погодить? Норма хотела, чтоб они поженились. Он тоже. Однако нынешнее посещение кладбища вместе с семейством Нордстрёмов заставило его призадуматься. Четыре года назад именно он доставил им телеграмму о гибели их сына, но все равно не мог до конца поверить, что Джин Нордстрём мертв.

Джин всегда был героем для него и остальных городских мальчишек. Все хотели поскорее вырасти и быть такими, как он: играть в бейсбол, баскетбол и футбол, работать спасателем в бассейне.

Причем Джин был идолом не только мальчишек. Все городские девчонки ошивались возле бассейна, глазели на Джина и глупо хихикали, когда он с ними здоровался. Казалось, он не замечает, что все от него без ума. Последний раз Мэкки его видел на автостанции, когда парней провожали на войну. Джин был такой живой, жизнь в нем била ключом. И все, что осталось, – фотография в витрине булочной.

Смерть эта сильно сказалась на Мэкки и его сверстниках. Прежде они себя чувствовали в полной безопасности. Но гибель Джина все изменила. В кино всегда убивали злодеев, а хорошие парни жили вечно. Смерть Джина заставила взглянуть реальности в лицо. Если уж такое случилось с Джином Нордстрёмом, значит, вообще никто от этого не застрахован.

Жизнь оказалась совершенно непредсказуемой, а смерть ужасно бесповоротной. Никакой второй попытки. Вот так вот. Сразу бери от жизни все, что можешь.