О черни, Путевые заметки

В минуты, когда публика, шурша программками и переговариваясь, рассаживается по местам, автор бегает вокруг театра, ощущая странное и нестерпимое сосание под ложечкой. Актеры, уже в гриме, то и дело подходят к дырочке в занавесе, охваченные волнением премьеры, вызывающим желудочные спазмы и тошноту. Некоторые из них бушуют в уборных, оттого что парик плох или костюм не застегивается. Костюмеры и швеи мечутся из уборной в уборную, так как в каждой чего-нибудь не хватает, режиссер бегает по сцене, шипя и стеная, ибо из декорационной все еще не прислали одну из декораций первого акта.

Он свирепо обрывает жалующихся актеров и сам таскает на сцену стулья.

Костюмер бежит в мастерскую с чьим-то костюмом, сценариус в последний раз звонит в уборные.

Пожарные па месте; в коридорах и фойе звучат звонки, по-прежнему идет ожесточенная грызня между бутафором и драпировщиком, и, наконец, в три минуты восьмого на сцепу выволакивают последнюю декорацию.

Если бы в этот момент вы, сидящий в шумном зале и поглядывающий на часы ("Пора б уж начинать"), если бы вы в этот момент приложили ухо к занавесу, вы услышали бы стук молотков и задыхающиеся голоса:

- Куда это деть?

- Куда суешь, дубина?

- Ее надо привинтить.

- Здесь поставить бы косячок...

- А вам чего надо?

- Живей, черт побери!

- Берегись, кулиса падает!

- Это уж придется исправлять завтра.

- А это куда?

- Да шевелитесь же, черт возьми!

- Дзинь! - первый звонок к подъему занавеса.

В зале темнеет, шум голосов стихает. Слышно несколько последних ударов молотка, слышно, как волокут тяжелую мебель и взволнованно кричат:

- Долой со сцены!

- Обрежь ту доску!

- Оставьте уж так и проваливайте!

- Подтяни ее, живо!

Второй звонок. Занавес взвивается, мелькают пятки последнего убегающего за кулисы рабочего, освещенная сцена врезается во тьму, на сцене стоит Клара, потихоньку осеняя себя крестным знамением.

Ее партнер, - у него от волнения струится пот по лбу, но из зала этого не видно, - входит и бросает шляпу на кресло вместо стола.

- Доброе утро, Клара! - громогласно возвещает он и вдруг пугается. Боже мой, ведь он должен был сказать: "Клара, со мной приключилось нечто необыкновенное!"

Клара цепенеет от ужаса: она не получила нужной реплики.

- Доброе утро... - импровизирует она неуверенно.

- "...со мной приключилось нечто необыкновенное", - шипит суфлер. Актер отчаянно ищет переход к тому, что он должен был сказать. Вдобавок он вспомнил, что по пьесе сейчас не утро, а пятый час дня.

- Начинай же! - в отчаянии шепчет Клара.

- Гм... да... - барахтается герой, - представь себе, Клара... гм... да...

- Уж не произошло ли с тобой что-нибудь необыкновенное?- отважно выручает Клара.

- Да, да! - с восторгом подхватывает он. - Представь себе, Клара, со мной приключилось нечто необыкновенное!

- Что же с тобой стряслось? - входят в колею Клара.

Из ложи автора слышен стон облегчения, сменившего смертельный ужас. Положение спасено, но в первый момент автор судорожно схватился за барьер ложи, готовый выскочить в партер с криком: "Не так, не так, начните сначала!" Теперь он понемногу успокаивается.

На сцене журчит диалог, все идет как по маслу.

Через минуту Клара должна, как подкошенная, без чувств упасть в кресло... Но, боже мой, недотепа-партнер положил туда шляпу! Вот оно! Теперь Клара сядет на шляпу своего супруга, весь акт будет испорчен. Боже милосердый, как это предотвратить? У автора от волнения взмокли ладони, он ничего не слышит, ничего не видит, кроме злосчастной шляпы в кресле. Гибельный момент неотразимо близится. Хоть бы паника, что ли, возникла сейчас в театре... Что если встать и крикнуть: "Пожар!"?

Вот, вот, уже молнией пала реплика, сейчас Клара сядет на проклятую шляпу... Ах, божественная, находчивая Клара! Взяла шляпу в руки и только потом, как подкошенная, повалилась в кресло! Шляпа у нее в руке. Но что она с ней будет делать? Не держать же в руках до конца акта? Почему она не кладет ее на стол? Ну, наконец-то! Наконец-то она отделалась от шляпы, положила ее на стол... но как неловко, как ужасно заметно... Автор оглядывается, видит кашляющих и сморкающихся зрителей. Странно, но, кажется, никто не заметил катастрофы со шляпой.

Автор снова оборачивается к сцене. Как, диалог все еще не кончился? Почему так долго? Автора бросает в жар. Диалог слишком длинен, он все тянется и тянется, а действие стоит на месте. Автор потеет от мучительного запоздалого сожаления: надо было сократить, сократить! Все это слабо, плохо, нестерпимо глупо, незначительно! Почему они говорят так медленно? Лучше всего было бы встать и закричать: "Подождите минутку, я сокращу!"

Слава богу, диалог окончен. Теперь подходит важнейшая часть экспозиции, ключ ко всей интриге, короткий и напряженный разговор на три странички, а за ним...