О черни, Путевые заметки

Недостаточно, чтобы оно било на воображение читателя; прежде всего оно должно быть актуальным. Газеты могут сообщить, что "сегодня, 14 декабря 1924 года, минуло три тысячи лет с того дня, как сгорела Троя", если же событие не падает точно на сегодняшний день, а совершилось чуточку раньше или позже, то для газет оно уже не годится. В мире газет, как и в мире диких животных, существует только настоящее: сознание газет (если здесь можно говорить о сознании) ограничено исключительно сегодняшним днем, отрезком времени от утреннего выпуска до вечернего или наоборот. Человек, читающий газету недельной давности, невольно испытывает чувство, будто он копается в хронике Далимила [Хроника Далимила - чешская хроника начала XIV века; написана стихами.]. Это уже не газета, а летопись. Метод газеты -актуальный реализм: существует то, что существует сегодня; extra praesentiam non est existentia: ergo bibamus! [вне настоящего нет существования, стало быть, давайте выпьем! (лат.)] Представьте себе, как бы вы были удивлены, если бы газеты опубликовали речь депутата Петровицкого[Петровицкий Франтишек - в период, когда Чапек писал этот очерк, - депутат Национального собрания Чехословацкой республики от национально-демократической партии, партии крупной буржуазии.], произнесенную год тому назад. Она может быть напечатана только с примечанием, что "сегодня исполняется ровно год" или что "эти золотые слова не утратили своего значения и сегодня": во всяком случае какое-нибудь "сегодня" обязательно должно фигурировать, иначе вам покажется, что на вас обрушилась вселенная, а категория времени сошла с ума, и пережить это было бы почти невозможно.

Один моралист (кажется, пан Гамма[Гамма - псевдоним Густава Яроша, чешского журналиста, современника Чапека, критика и очеркиста, писавшего главным образом по вопросам нравственности.]), проповедовал, что газетам следовало бы от актуальных событий обратиться к вечным, непреходящим ценностям, отдавая им предпочтение перед последними злободневными происшествиями; то есть, например, вместо речи Чичерина печатать речь Цицерона в защиту Планция, которая, бесспорно, успела утратить свою злободневность. Вместо сообщения о конфузе в парламенте можно бы было опубликовать выдержки из Конфуция, а вместо известия о последнем убийстве,главу из "Сети веры" Хельчицкого[...главу из "Сети веры" Хельчицкого.- "Сеть веры" - богословское сочинение известного чешского религиозного деятеля Петра Хельчицкого (ок. 1390-1460).]. Признаюсь - такую газету (подобные, вероятно, выходят на небе) я не хотел бы редактировать. Откуда было бы мне знать, почему сегодня вместо третьей речи против Верры нужно печатать речь в защиту Планция и почему именно сегодня, с точки зрения вечности, надо отдать предпочтение Конфуцию перед "Федоном" Платона? Если в газете помещена речь министра, то не потому, что она лучше, важнее для моей души, чем Нагорная проповедь, а потому, что она, в отличие от Нагорной проповеди, была произнесена вчера. Кража шубы в кафе, право, не более сенсационна, чем отречение Наполеона, но она случилась вчера. Что поделаешь, современность имеет особую и таинственную притягательную силу. Люди толпами бегут посмотреть на дом, в котором портной перебил утюгом всю свою семью из семи человек, но не стекаются толпами смотреть на Штербогол, где во время Семилетней войны погибло бог знает сколько тысяч человек вместе с самим генералом Шверином[Стр. 11. ...Штербого.1, где во время Семилетней войны погибло бог знает сколько тысяч человек с самим генералом Шверином. - Штербогол - местность неподалеку от Праги, где в 1757 году произошла битва между австрийцами и пруссаками. Обе стороны понесли большие потери; в этой битве погиб прусский генерал Курт Кристоа Швернн.]. Фанатический интерес к настоящему-одна из тайн жизни, а такжеодна из непостижимых тайн газет.

В газетах все должно быть новым, но вместе с тем обработанным и отчасти уже знакомым. В дебри событий, которые каждое утро открывают газеты, должны быть проложены знакомые и проторенные дорожки. Ну, скажем, надо писать: "Он был доставлен на пункт медицинской помощи", "Весть, распространившаяся с быстротой молнии[то есть со скоростью 3133 м в секунду. (Прим. автора.)], взволновала население", "Торжественное течение собрания ничем не было нарушено", "Нанесен колоссальный ущерб", "Caveant consules!"["Да позаботятся консулы!" (лат.) "Да позаботятся консулы!" фраза, часто встречавшаяся в речах Цицерона и других ораторов римского сената.]

Каждое такое устоявшееся выражение имеет свою эстетическую ценность. Это как бы островок отдыха в потоке льющихся новостей, это припев, который читатель может подхватить. Это готовая рамка, в которую легко вставляется новое событие, чем одновременно инцидент и исчерпывается к общему удовлетворению. Став достоянием гласности, он перестает быть необычным.