О черни, Путевые заметки

8. Восьмая роль-разносчик телеграмм - охотно будет "заполнена" по указанию автора.

В итоге получается, что роли распределены не только иначе, чем представлял себе неопытный автор, но еще и так, что обижены все актеры, которые не могут простить автору, зачем он лично не распределил им роли.

С того момента, как роли розданы, в театре складывается обычно два мнения: одно, что в пьесе отличные роли, но ансамбль подобран никудышный, другое, что роли плохи и из пьесы, хоть лопни, ничего путного не сделаешь.

РЕЖИССЕРСКАЯ ТРАКТОВКА

Режиссер, которому поручена пьеса, исходит из здравой предпосылки, что "вещь надо поставить на ноги", иными словами, перекроить все, что там накропал автор.

- Я, видите ли, представлял себе этакую тихую камерную пьесу,говорит автор.

- Это не годится, - отвечает режиссер.- Ее надо подать совершенно гротескно.

- Клара - запуганное, беспомощное существо, - поясняет далее автор.

- Откуда вы взяли? - возражает Клара - ярко выраженная садистка режиссер. - Взгляните, на странице тридцать семь Данеш говорит ей: "Не мучь меня, Клара!" При этих словах Данеш должен корчиться на полу, а она будет стоять над ним в истерическом припадке. Понимаете?

- Я совсем не так представлял себе все это, - защищается автор.

- Это будет лучшая сцена, - сухо объявляет режиссер. - Иначе у первого акта не было бы впечатляющей концовки.

- Сцена изображает обычную комнату городского типа, - продолжает автор.

- Но там должны быть какие-нибудь ступени или помост.

- Зачем?

- Чтобы Клара могла стать на них, когда она восклицает: "Никогда!" Этот момент надо приподнять, понимаете? Минимум трехметровые подмостки! С них потом в третьем явлении прыгнет Вчелак.

- А зачем ему прыгать?

- Потому что там ремарка "врывается в компату". Это одно из самых сильных уест. Видите ли, пьесу надо оживить. Не хотите же вы, чтобы у пас получилась заурядная, нудная канитель?

- Разумеется, нет! - спешит ответить автор.

- Ну, вот видите!

Для того чтобы еще больше открыть вам тайны драматургии, скажу, что творчески настроенный автор- это такой, который не хочет связывать себя условиями сцены, а творчески настроенный режиссер - тот, который "не намерен идти на поводу у текста". Что касается творчески настроенного актера, то он, бедняга, не имеет другого выбора, как или играть по-своему (в этом случае говорят о режиссерской недоработке), или во всем слушаться режиссера (тогда говорят о пассивности актера).

И если на премьере случайно никто из актеров не запнется в монологе, не свалится плохо закрепленная кулиса, не перегорит прожектор и не произойдет какая-нибудь другая авария, критика с похвалой напишет, что "режиссура была тщательной". Но это чистая случайность.

Однако прежде чем говорить о премьере, надо пройти чистилище репетиций.

ЧТЕНИЕ В ЛИЦАХ

Если вы намерены написать или уже написали пьесу, не советую вам ходить на ее первое чтение в театре.

Впечатление получите самое удручающее.

Собираются шесть-восемь актеров, все они выглядят смертельно усталыми, зевают и потягиваются. Одни сидят, другие стоят, и все тихонько кашляют. Во всеобщем унынии проходит с полчаса, наконец режиссер возглашает:

-Начинаем.

Изнуренный ансамбль рассаживается у расшатанного стола.

- "Посох паломника", комедия в трех действиях, - начинает режиссер скороговоркой. - Бедно обставленная комната. Направо двери в переднюю, налево в спальню. Посередине стол и прочее. Входит Иржи Данеш...

Молчание.

- Где господин X? - сердится режиссер. - Что он, не знает, что у нас чтение в лицах?

- Репетирует на сцене, - хмуро бурчит кто-то.

- Ах, так! Тогда я буду читать за него, - решает режиссер. - "Входит Иржи Данеш". "Клара, со мной приключилось нечто необыкновенное"... Клара!

Молчание.

- Черт побери, где Клара?

Молчание.

- Где госпожа Y?

- Кажется, болеет, - мрачно предполагает кто-то.

- Уехала на халтуру, - провоцирует другой.

- Мари вчера говорила мне, - начинает ктото, - что у нее...

- Ладно, я прочту за нее, - вздыхает режиссер и во весь дух, точно его подхлестывают, читает диалог Данеша и Клары. Никто его не слушает. На другом конце стола завязывается тихий разговор.

- "Входит Катюша..." - выпаливает, наконец, с облегчением режиссер.

Молчание.

- Слушайте, мадемуазель, - сердится режиссер, - будьте повнимательнее! Ведь вы Катюша?

- Я знаю, - отвечает инженю.

- Ну, так читайте. "Первый акт. Входит Катюша".

- Я забыла роль дома, - мило заявляет Катюша.

Режиссер произносит что-то страшное и сам отбарабанивает диалог Катюши и Клары в темпе, в котором дьячок читает заупокойную на бедных похоронах. Один только автор пытается слушать, никто не проявляет ни капли интереса.

- "Входит Густав Вчелак", - хрипло кончает режиссер.

Один из актеров спохватывается и начинает искать в карманах пенсне; найдя, он листает роль.

- Какая страница?

- Шестая.

Актер переворачивает страницу и начинает бубнить свою роль мрачным, замогильным голосом.

"Господи боже мой, - ужасается автор, - и это удалой бонвиван!" Режиссер, заменяющий Клару, и актер, играющий удалого бонвивана, обмениваются заунывными репликами, которые должны были быть искрометным диалогом.