О черни, Путевые заметки

Исчерпав эти и многие другие темы, вы выбираете один новый Alyssum (господи, куда же я его посажу?), одну острожу взамен той, которую у вас побил грибок,и один горшочек, относительно которого вы никак не сойдетесь с хозяином питомника: что же в нем такое? Потратив таким образом несколько часов на полезную и благородную беседу, вы уплачиваете хозяину, хоть он и не коммерсант, пятьшесть крон - и дело с концом. И все же, о мучитель, вас садовод встречает куда с большим удовольствием, чем тех господ, что, примчавшись на машине и навоняв бензином, велят отобрать для них шестьдесят сортов "самых лучших цветов, но только чтоб высшей марки!"

Каждый владелец питомника божится, что у него в саду почва очень плохая, что он ее не удобряет, не поливает и даже не укрывает на зиму; видимо, он хочет этим сказать, что цветы его так хорошо растут просто из симпатии к нему. И в этом есть доля истины: занимаясь питомником, надо иметь легкую руку или как бы благодать свыше. Ему, садоводу-профессионалу, достаточно воткнуть в землю палку - у него вырастет любой цветок, з то время как мы, непосвященные, возимся с семенами, размачиваем их, дышим на них, подкармливаем их костной либо детской мучкой - и в конце концов все это у нас какимто образом засыхает и гибнет. Мне кажется, тут какое-то колдовство, все равно как в охоте'и в медицине.

Заветная мечта каждого страстного садовода - вывести новый вид. Господи, если б у меня вдруг выросла желтая незабудка, или голубой, как незабудка, мак, или белая горечавка... Что из того, что голубая красивей? Все равно: ведь белой-то еще не было. И потом, видите ли, даже в. цветах человек немножко шовинист: если бы какая-нибудь чешская роза одержала в мировом масштабе верх над американской "Индепенденс-дэй" или французской "Эррио", мы лопнули бы от гордости и сошли бы с ума от радости.

От души советую вам: если у вас в саду есть неровность или уступ, устройте горку. Прежде всего, очень красиво, когда такая горка покроется подушками камнеломки, торички, торицы, резухи и других великолепных горных цветов. Во-вторых, самое сооружение горки - превосходное, увлекательное занятие. Человек, устраивая горку, чувствует себя циклопом, громоздящим, так сказать, со стихийной силой глыбу на глыбу, создающим вершины и долины, переносящим с места на место горы и утверждающим утесы. Когда же он, с ломотой в пояснице, завершит свое гигантское предприятие, то обнаружит, что дело рук его не совсем похоже на ту романтическую горную страну, которая возникла в его воображении, а скорей напоминает кучку щебня и камней. Но не огорчайтесь: через год весь этот камень превратится в великолепнейшую клумбу, сверкающую мелкими цветочками и покрытую чудеснейшими подушками цветов. И велика будет радость ваша. Говорю вам, устраивайте горку.

Да, отрицать не приходится: наступила осень.

Об этом говорят астры и хризантемы: эти осенние цветы цветут сейчас с исключительной силой и пышностью. Без особенных претензий, цветы как цветы, но зато сколько их! Уверяю вас, этот поздний расцвет - более пылок и могуч, чем суетливые, легкомысленные проказы молодой весны. В нем - разум и солидность зрелого человека: уж если цвести, так основательно; иметь вдоволь меду, чтобы прилетели пчелки. Что значит какой-то опавший лист перед этим богатым осенним расцветом? Разве вы не видите, что нет никакой усталости?

ПОЧВА

Моя покойная матушка в молодости, раскладывая карты для гаданья, шептала: "Так... что у меня на сердце? А что в ногах?"

Тогда я никак не мог постичь ее интереса к тому, что у нее под ногами. И только через много-много лет сам заинтересовался этим, обнаружив, что под ногами у меня земля.

Человек, в сущности, совершенно не думает о том, что у него под ногами. Всегда мчится, как бешеный, и - самое большее - взглянет, как прекрасны облака у него над головой, или горизонт вдали, или чудесные синие горы. И ни разу не поглядит себе под ноги, не похвалит: какая прекрасная почва! Надо иметь садик величиной с ладонь, надо иметь хоть одну клумбочку, чтобы познать, что у тебя под ногами. Тогда, голубчик, ты понял бы, что облака не так разнообразны, прекрасны и грозны, как земля, по которой ты ходишь.

Тогда научился бы различать почву кислую, вязкую, глинистую, холодную, каменистую, засоренную. Тогда узнал бы, что персть бывает воздушная, как пирог, теплая, легкая, вкусная, как хлеб, и назвал бы ее прекрасной, как называешь женщин или облака. Тогда испытал бы особенное чувственное наслажденье, видя, как твоя трость уходит на целый локоть в рыхлую, рассыпчатую почву, или сжимая в горсти комок, чтоб ощутить ее воздушное и влажное тепло.