О чём думает моя голова

Почему я должна говорить так же, как моя подруга? Да я в тысячу раз лучше скажу!

Круги в магнитофоне завертелись, и я вдруг сказала хриплым шёпотом:

— Моя мамочка очень хорошая. Я очень люблю мою мамочку…

— Стоп, — сказал корреспондент. — Не волнуйся. Говори громко и отчётливо.

Круги завертелись снова.

— Моя мамочка очень хорошая! — закричала я. — Я очень люблю мою мамочку!

— Стоп, — сказал корреспондент. — Зачем ты так кричишь? Говори потише… Начали!

— Моя мамочка очень хорошая, — сказала я. — Я очень люблю мою мамочку!

— Стоп, — сказал корреспондент. — Это уже было. Поздравь свою маму своими словами.

У меня защипало в носу. Круги магнитофона стали вдруг расплываться перед глазами…

— Начали! — скомандовал корреспондент.

— Я очень люблю мою мамочку, — сказала я. — Моя мамочка очень хорошая…

— Веселей! — сказал корреспондент. — У тебя что, зубы болят?

Чтобы не заплакать, я ущипнула себя за ухо и воскликнула:

— Я очень люблю мою мамочку! Моя мамочка очень хорошая!

— Что же ты остановилась? — сказал корреспондент. — Дальше…

Я ущипнула себя за бок через карман пальто и сказала:

— Она работает кандидатом химических наук в институте мясо-молочной промышленности…

Корреспондент кивнул: всё, мол, правильно.

— Кандидатом химических наук, — повторила я. — И каждый день ходит на работу. То есть моя мамочка не ходит, она ездит на работу на автобусе, а мы с Ураном остаёмся дома. Уран — это моя собака, и я его тоже очень люблю. Но мою мамочку я всё-таки люблю больше. Она такая хорошая, кормит меня по утрам винегретом, манной кашей… Только я манную кашу не очень люблю. Терпеть её не могу!

Я увидела, как у корреспондента делаются круглые глаза.

— Да-да, я манную кашу ненавижу! Я говорю: «Мама, ну можно, я её не буду?» А она: «Ни за что! Ешь — и всё!» Я говорю: «Ну я же эту гадость видеть не могу!» А она: «Пока не съешь, не выйдешь из-за стола!» Не понимаю, почему нужно так мучить человека?! Вот Люську никогда так не мучают!

У меня слёзы закапали из глаз. Я вынула платок, сморкнулась и вдруг вспомнила, что выступаю по радио! На весь свет жалуюсь на свою маму!

А всё эта проклятая каша! Всякое соображение у меня отшибла!

— Ой, ну при чём тут каша! — закричала я. — Что она ко мне привязалась? Мамочка, ты не подумай, что я тебя не люблю! Я тебя всё равно люблю! Правда-правда! Честное слово! Да если хочешь, я эту противную кашу с утра до ночи буду есть! Только ты не сердись, ладно? А то, когда ты сердишься, у тебя лицо злое. Я всю жизнь буду кашу есть, только не сердись. Я так люблю, когда ты добрая! У тебя тогда такое лицо красивое и смех замечательный! Мы всегда с папой смеёмся, когда ты смеёшься. И ты, пожалуйста, никогда не болей, ладно? А то мы с папой прямо умираем, когда у тебя голова болит, так нам тебя жалко! А ещё…

— Хватит, — сказал корреспондент. — Спасибо, девочка.

Жжикнула «молния», корреспондент закрыл свой чемоданчик.

— Честно говоря, никогда в жизни ещё не записывал такого поздравления, — сказал корреспондент.

— Вы фамилию мою забыли записать, — сказала я.

— А ты мне просто скажи. Я твою фамилию и так запомню. Ну, как твоя фамилия?

— Синицына Люся, — сказала я.

— Как я тебя понимаю, Синицына Люся! — сказал корреспондент. — Я тоже в детстве терпеть не мог манной каши… Ну, ладно. Пока, девочки. Большое вам спасибо.

Он перекинул ремень от чемоданчика через плечо и ушёл.

Восьмого марта я проснулась первая и сразу побежала включать радио. В шесть часов утра передавали «Последние известия», а нас с Люськой не передавали.

И в семь нас не передавали.

И в восемь.

И в девять нас не передавали, и в одиннадцать, и в два…

И настало тридцать две минуты четвёртого, и вдруг нас стали передавать!

Сначала говорили про какую-то школу, где к Восьмому марта ученики шестого «Б» выпустили альбом с фотографиями всех мам и вокруг фотографий нарисовали всякие цветы. Вокруг одной мамы розы, вокруг другой — маки, вокруг третьей — незабудки, а вокруг других мам всякие другие цветы…

А потом разные дети стали поздравлять по радио своих мам, и я подумала:

«Вот, сейчас!..»

И вдруг голос нашего знакомого корреспондента сказал:

— А сейчас свою маму поздравит школьница Люся Косицына.

Я закричала:

— Мама! Мама! Иди сюда! За Люськой я тебя буду поздравлять!

И мама прибежала из кухни, и мы вместе с ней слушали, как Люська говорила: