О чём думает моя голова

Господи, что я наделала! Подушка пахла оглушающе, духов во флаконе осталось на самом донышке! Надо скорей долить, чтобы мама не заметила!

Но как я пойду мимо маминой комнаты с пустым флаконом? Вдруг мама уже проснулась? Лучше долью-ка его здесь, водой из вазочки с мимозой. Мимоза давно засохла, вода ей больше не нужна.

Через минуту совершенно полный флакон стоял на своём месте в ванной, а я снова вернулась к гармошке. Я трясла её, уговаривала, шептала:

– Гармошечка, миленькая, починись, пожалуйста! Я буду играть на тебе с утра до ночи! А когда вырасту, стану знаменитой артисткой, буду с тобой по радио выступать! А на маму ты не обращай внимания! Мы с ней вообще разные люди. Ей всё не нравится, что мне нравится. Кошек она не любит. Червяков не выносит. Боится их до смерти, как будто они кусаются! Один раз я червяка домой принесла. Хотела, чтобы он у меня в коробке жил, крошки ел, капусту, апельсины… Знаешь, какой симпатичный был червяк! А она его взяла и выкинула!

Тут в комнату вошла мама. Вид у неё был оживлённый и радостный.

– Люська, одевайся скорее! Сегодня папа приезжает. Ты пойдёшь его встречать?

Ещё бы! Конечно! Конечно, я пойду встречать папу! Я так по нему соскучилась!

Я стала быстро одеваться.

Эх, как жалко, что сломалась моя гармошка! Я бы с музыкой встречала папу… Вот подходит поезд, папа выскакивает из вагона, мама кидается к нему с цветами, а я играю на гармошке! Папа подкидывает меня высоко-высоко, и я играю прямо в небе. Все головы задирают, машут цветами…

– Слушай, в чём дело, почему у тебя в комнате пахнет моими духами? – вдруг спросила мама.

Я похолодела:

– Н-не знаю…

– А ну, подойди сюда!

Она подозрительно меня понюхала:

– Ничего не понимаю. Скажи честно, ты трогала мои духи?

– Н-нет… Вернее, потрогала немножко, а потом на место положила.

– Вот как? На место положила? Но ведь я, кажется, строго-настрого запретила тебе прикасаться к моим духам! Что ты с ними делала? У меня впечатление, что ты поливала ими пол. А ну, принеси сюда флакон!

Целую минуту мама страшными глазами разглядывала на свет зеленоватую мутную жидкость, потом понюхала её и сморщилась:

– Господи, какая гадость! Что ты с ними натворила?

– Понимаешь, мамочка, у меня гармошка сломалась… и я…

– При чём тут гармошка? Я спрашиваю: что ты туда налила?! Зачем ты испортила мои французские духи? Ты же знаешь, как я их берегу!

– Мамочка, я не нарочно, – захныкала я. – Они сами вылились.

– Ах, значит, ты их вылила и, чтобы скрыть это, налила во флакон какую-то мерзость! Красиво, нечего сказать!.. Ну что же, благодарю за отравленное настроение. Ты всегда мне вовремя его испортишь… Конечно, о том, чтобы ехать со мной на вокзал, и речи быть не может! Ты останешься дома.

Она хлопнула дверью так, что у меня мурашки пробежали по спине. Всегда так! Разозлится из-за какого-нибудь пустяка! Подумаешь, духи несчастные пожалела! Они уже полгода стояли, старые стали, а моя гармошечка новенькая была! Духами подушишься – через пять минут уже не пахнет, а гармошка всю жизнь могла играть!

И папу мне встречать не дали!.. Ну что за жизнь такая! Папочка, приезжай скорее, мне без тебя плохо!

Я легла на диван и стала ждать папу. Было грустно.

Я закрыла глаза и стала думать, как удивится папа, когда не увидит меня на вокзале, и как мама станет ему жаловаться…

А потом я вдруг увидела папу.

Вытянув руки и улыбаясь во всё лицо, папа шёл ко мне по пустынному перрону.

Вокруг не было ни души. Только солнце светило в небе. Странно немножечко светило, как будто через туман…

В руках у папы был чемодан. На голове – красная шапочка с длинным козырьком, в каких катаются по улицам велосипедисты.

«Килик-милик, – бормотал папа. Смотрел на меня, смеялся и бормотал: – Килик-милик, килик-милик…»

И вдруг в руках у папы сверкнула моя гармошечка!

«Килик-милик, килик-милик, починись, гармошка, вмиг!» – воскликнул папа, приложил гармошку к губам… И она заиграла! Да так громко! Так весело!

Я подскочила на диване и протёрла глаза.

Передо мной стоял папа.

– Килик-милик, – сказал папа. – Селям алейкум, дочка!

Папа был в длинном полосатом халате. На ногах малиновые вышитые тапочки с загнутыми кверху носами. На голове – красная бархатная тюбетейка. Вылитый старик Хоттабыч!

В одной руке папа держал огромный зелёный арбуз, в другой – мою гармошку.

– Килик-милик, – подмигнул мне папа, хитро улыбнулся, поднёс гармошку к губам, и – чудо! – гармошка заиграла!

Мой милый папа стоял передо мной и играл на моей гармошке!

Из-за папиной спины выглядывало сияющее, смеющееся мамино лицо.

– Вставай, Люська! – говорила мама. – Вставай! Папа приехал! – И протянула мне на ладони красное яблоко.

День рождения

Вчера у меня был день рождения.

Первой пришла Люська. Она подарила мне книжку «Алитет уходит в горы». На книжке она написала:

Милой подруги Люси

Синициной от подруге Люси

Косициной

До сих пор не научилась грамотно писать! Я тут же поправила ошибку красным карандашом. Получилось так: