О чём думает моя голова

За столом сидел молодой милиционер с розовым круглым лицом, со смешным толстым носом и совершенно белыми бровями. Лицо у него было совсем не строгое, и он всё время хмурил белые брови, чтобы выглядеть построже.

– Так, – сказал он, когда сердитый шофёр ушёл. – Значит, хулиганим?

– Что вы, товарищ милиционер! – закричали мы наперебой. – Мы не хулиганим! Мы металлолом собирали! И ничего мы не нарочно! Это он сам нарочно. Чуть нашу трубу не раздавил. Она себе катилась, никому не мешала…

– Катилась, значит? – сказал милиционер. – Ну что ж, придётся в школу сообщить!

И тут мы не на шутку перепугались. Мы заныли в один голос:

– Товарищ милиционер, мы больше не будем! Не говорите в школе. Мы правда-правда больше не будем! Вот честное слово! Честное пионерское!

И слёзы у нас закапали. И не понарошку, а по-правдашнему.

Милиционер опять посмотрел на нас, грозно нахмурился и вдруг сказал:

– Ладно, что с вами делать! Прощу на первый раз. Но только смотрите: если ещё что натворите, приму меры. – И он поднял карандаш и ещё раз строго повторил: – Приму меры.

Так окончилась тогда наша история с трубой и милиционером. Но сейчас…

Что было потом

– Ну конечно же старые знакомые! – сказал милиционер. – Так-то вы своё слово держите? Красиво, нечего сказать! А ну, ведите-ка меня к себе домой! Придётся мне познакомиться с вашими родителями!

Мы шли домой с милиционером. Я шла красная как рак, а Люська – белая как мел.

Все на нас смотрели.

Я шла и думала: «Дарья Семёновна, миленькая, уйдите, пожалуйста, на рынок. Или в магазин. Или в гости. Но только дома не сидите. Дома вредно сидеть. Пойдите погуляйте, какая погода хорошая! Или засните крепко-крепко и дверь никому не открывайте. Ну пожалуйста, не открывайте никому дверь! Мало ли какие воры ходят!»

Мы поднялись по лестнице. Милиционер позвонил один раз. И сразу же за дверью зашаркали шаги Люськиной бабушки Дарьи Семёновны. Всё пропало!

Дарья Семёновна открыла дверь и схватилась за сердце. Мы вошли.

…Милиционер не уходил долго. Мы сидели в соседней комнате и ждали. Потом мы услышали, как хлопнула входная дверь, и Люськина бабушка мрачнее тучи вошла в нашу комнату.

– Марш за уроки! – приказала она Люське. – Всё доложу родителям! А ты ступай домой, – кивнула она в мою сторону. – Когда мать с работы приходит?

– В шесть, – сказала я и поплелась домой.

Я долго ковыряла ключом в двери… Скажет Дарья Семёновна моей маме? Скажет или не скажет?

Я места себе не находила. Чтобы ни о чём больше не думать, я легла на диван и заснула.

Мама сердится

Когда я проснулась, мама уже была дома.

Мы сели ужинать вдвоём. Папы с нами не было. Он уехал в командировку.

Есть мне не хотелось. Я ковыряла в тарелке еду и всё думала: «Скажет Дарья Семёновна или не скажет?»

Мама поглядывала на меня так, как будто происходит что-то очень интересное. Потом она вдруг спросила:

– Ну и как, ничего?

– Что «ничего»?

– Да то, что ты ешь?

– A-а… Ничего.

– Люсь, да ты что?

– А что?

– Да ведь это шампиньоны в сметане!

– Ну и что?

– Люсь, ты нездорова. А ну, давай сюда лоб!

Она встала и притронулась губами к моему лбу.

– Странно, температуры нет. А ну, покажи горло!

Я открыла рот и высунула язык.

– И горло нормальное. Странно. Очень странно.

В это время зазвонил звонок.

Я вскочила как ужаленная и побежала открывать.

«Скажу, что мамы нет дома», – решила я. Но за дверью никого не оказалось. Когда я вернулась в комнату, мама клала на рычаг телефонную трубку.

– Ошиблись номером, – сказала мама. – Да, ты ведёшь себя очень странно. А ну-ка, скажи, как у тебя дела в школе?

– Всё хорошо. Сегодня уроков не было. И завтра не будет: Вера Евстигнеевна заболела.

– Так что же с тобой делается?

– Ничего не делается. Мам, а тебе не хотелось бы пойти в кино?

– Что-о?!

– Ты пойди. Ну пойди, пожалуйста, очень тебя прошу! А я тут одна побуду. Ты, главное, не волнуйся. Я люблю одна по вечерам дома сидеть.

– Что-то мне всё это не нравится, – сказала мама. – А ну, покажи-ка мне свой дневник!

Я рылась в портфеле полчаса – делала вид, что никак не могу разыскать свой дневник. Но всё-таки мне пришлось его вытащить. Я нехотя протянула дневник маме.

– Ну вот, теперь всё понятно, – сказала мама. – Как же я сразу не догадалась! Ведь от тебя, кроме безобразного поведения, ничего не дождёшься. В кого ты только такая уродилась?! Возмутительно! Никакой ответственности! Брала бы пример со своей подруги – и милая, и аккуратная, и послушная, и в школе у неё всё в порядке, и бабушка ею не нахвалится…

И вдруг опять зазвонил звонок. Теперь уже точно в двери. Я вскочила.

– Сиди! – приказала мне мама. – Я ещё не всё тебе сказала! – И она пошла открывать дверь.

Мама ужасно сердится

Щёлкнул замок. Так и есть. Дарья Семёновна. Она заговорила прямо с порога и без остановки:

– Здрасте, Лидия Сергеевна. Ваша-то хороша, нечего сказать! Нашу так и подбивает, так и подбивает! Пользуется, что старшая. И как ей только не стыдно!

– В чём дело, Дарья Семёновна? – растерялась мама. – Я что-то не понимаю!