О чём молчали города. Мистические истории

Говоря это, Семёныч почти неуловимым жестом поправил нагрудный карман, где, кроме ручки, виднелся какой-то квадратик, похожий на иконку.

– А как же девушка в сером пальто, парень тот? Как же другие? Этот… старый поезд не впервые ушёл отсюда?

Семёныч резко развернулся и задрал подбородок, уставившись своими дедморозовскими глазами на Антона. Антон возвышался над ним на голову, и, наверное, со стороны смотрелось комично, как щуплый дедок надвигается на парня.

– Не впервые, нет, паря. Был ещё такой год назад. А ты позвони куда надо, фоторобот составь там, опиши, что случилось! Ты ж свидетель, паря, да? А я что, моё дело – пенсия… Только, – задохнулся Семёныч, – только скажи, когда звонить будешь, лады? Пал Палыч недалеко ушёл, это он у нас дурку вызывает…

Антон вжался в пол под натиском старика, видно, Семёныч почувствовал, что переборщил.

– Иди, Антон, – сказал он, отступая назад, – отдохни.

Когда Антон уже подходил к эскалатору, в спину донеслось:

– А свечку поставь, слышишь?

***

Ночью ему снилась девушка в сером пальто, она стояла к нему вполоборота и весело хохотала над шутками «кожаного» парня.

– Эй, мне тоже интересно, – вступил было Антон в беседу. Они оба повернулись к нему, и Антона прошиб знакомый холодный пот: у девушки было снесено пол-лица, а у парня из правой глазницы вытекала тонкая струйка крови…

Проснулся он совершенно разбитый, что неудивительно. На левом плече обнаружился странный синяк, очертанием напоминающий поцелуй или засос. Вот только Антон уже пару месяцев ни с кем не целовался.

В кое-то веки он не пошёл на работу, сказался больным и поручил программисту Игорьку на пару дней взять на себя звонки и клиентов. После чашки крепчайшего эспрессо в кафе через дом ему полегчало. В приятной утренней тишине кафе легче думалось. Мысли прояснились. Мобильный, заряженный спозаранку, работал исправно. Первым делом после звонка Игорьку Антон зашёл на сайт доставки цветов, заказал огромный букет тюльпанов Даше. Она любит трепетные, недолговечные тюльпаны, а не холодные в своей роскошной красе розы. Он это точно помнил, хоть что-то он помнил об этой бедной Даше, которую так некрасиво «прокатил». Букет – самый большой, какой только был на сайте – ей доставят на работу. От анонимного дарителя. Даша будет довольна, и его, Антона, отпустило постыдное чувство некрасивого поступка.

Потом он порылся в «Одноклассниках», куда старался не заходить без необходимости. Но сейчас необходимость была: надоело следить за профилем Сони исподтишка. «Привет, как жизнь?» – написал Антон. Она ответила неожиданно быстро, он даже не успел выйти из сети: «Хорошо, ты как?» И смайлик.

Смайлик придал ему духу, равно как и вторая чашка кофе. «Ты в Москве сейчас? Чем занята?» – «Дочь ращу». – «Одна?» – «Допустим, а ты с какой целью интересуешься, Тош?» И ещё один смайлик.

Он заулыбался так, что подходящая официантка расцвела ответной улыбкой и принесла ему комплиментарный маффин от заведения. «Тоша» – так его никто не называл со времен школы. Через пять смайликов они с Соней договорились о свидании. Сегодня вечером.

«Мать, на следующей неделе иду в загс», – отправил Антон смс. И следом на всякий случай приписал: «Я трезв и серьезен, лю». Про то, что внучка у матери появится куда быстрее, нежели та думала, писать уже не стал. А то ещё скорую вызывать придется. Возраст, возраст… Сюрпризы родителям нужно делать осторожнее.

Подумал, посидел. Заказал ещё один букет на вечер, ромашки. И столик в тихом, уютном кафе в центре. При заказе уточнил насчет игровой комнаты: Соня сказала, что девочке пять лет, чего ей скучать за столом. Поулыбался своим мыслям. Вот он какой, Антон. Живой пока, живее, чем когда бы то ни было.

«Следующая станция», – вдруг вспомнилось ночное шипение. Всё-таки как хорошо, что следующая станция для него наступила.

Он расплатился за кофе, оставив щедрые чаевые девчонке-официантке. Сходил подстричься. Напротив парикмахерской стояла маленькая деревянная часовенка. Повинуясь внезапному импульсу, Антон вошёл внутрь. Купил у строгой старушки в чёрном платке три большие свечи и все воткнул в песок у иконы бородатого старца с печальным и кротким взглядом, чем-то напоминающего Семёныча. Спасибо, прошептал Антон. Пока он стоял тут, вдыхая сладковато-горький запах ладана, от которого першило в горле, он вдруг понял, что его беспокоило.

Повинуясь всё тому же безотчетному импульсу, он сел в трамвай и доехал до Таганки. В воздухе уже разливалась предвечерняя синь. Синий час – так, кажется, называют немцы время суток, когда небо синеет, а день идет на убыль. Время отдыха и приятных размышлений. Он тоже отдохнет, когда кое-что выяснит.

Возле входа в метро висела самодельная листовка. Антон сорвал её на ходу, ещё не вгляделся толком, а сердце уже зашлось в тревоге. С листовки на него смотрел вчерашний блондин. «Кожаный»! Антон узнал его даже в чёрно-белой версии. Вчера утром ушёл из дома и не вернулся… Антон вспомнил вывернутую под прямым углом шею.

Не вернется…