О чём молчали города. Мистические истории

– Привет! А это Лёшка – помнишь, я рассказывала?

– Здравствуйте, молодой человек. Павел Дмитриевич. Очень приятно.

Дед церемонно, по-взрослому, пожал Лёхе руку. Тот молча кивнул, стараясь не слишком явно озираться и, кажется, стесняясь своего здорового рюкзака, выглядевшего тут ужасающе неуместно.

Часа полтора они бродили по театру, невольно понижая голос в гулкой тишине роскошных интерьеров. Когда вернулись в дежурку, Светка вдруг спросила у деда:

– А Мультик сегодня не появлялся?

Тот даже не усмехнулся.

– Ещё нет. Он обычно позже шалит.

– Чего за «мультик»? – полюбопытствовал Лёха.

Светка хихикнула:

– Местный «призрак оперы»! Прикинь, натуральный. Его тут все охранники знают. Скажи, дед?

– Да чего говорить? Пойдём в вечерний обход – может, сами увидите. Он в последнее время беспокойный. Вчера Серёгу напугал, шваброй в него швырнул.

Лёшка изумлённо поднял брови, кажется, не очень понимая, как реагировать на глупую байку, рассказанную с таким серьёзным лицом. У него на скуластой физиономии прямо семьдесят вторым кеглем было написано: «Кто вообще в наше время верит в призраков? Разве что бабульки, которые про экстрасенсов любят смотреть». Правда, Светкин дед на суеверную старушку не особо походил… Так что Лёха откровенно хлопал глазами.

Светка фыркнула, потешаясь и над растерявшимся товарищем, и над представившейся картинкой: как солидный дядя Серёжа трусит по коридору под грохот падающей швабры.

После ужина дед позвонил товарищу и повёл ребят по коридорам в заднюю часть здания, потом вниз по лестнице – к толстущей железной двери, выкрашенной в серый. Никакого призрака по пути не попалось. Видно, не нравится ему, когда слишком много народу, подумала Света.

За дверью их встретил мужчина, одетый в старенький зеленовато-коричневый пиджак, показавшийся Свете похожим на военную форму. Кажется, дядя Семён был офицером в отставке. Он и по лестнице шагал, будто маршировал. Миновав ещё одну тяжеленную дверь с длинными рычагами-замками, ребята оказались в прямоугольной комнате. Допотопная лампа накаливания едва освещала пыльный продавленный диванчик, старый обшарпанный стол и стопку казённых журналов в картонных обложках с обтрёпанными уголками. От запаха пыли, мышей и сырой извёстки щекотало в носу.

– Рюкзак-то оставил бы тут, – кивнул на диван дедов товарищ.

Но Лёха упрямо вцепился в лямки и мотнул головой. И чего, правда, потащил его с собой? Не в лес же пошли. Чудик.

Пока их проводник делал запись авторучкой на верёвочке в пустых графах зелёной страницы журнала, ребята оглядывали непривычное помещение. Впереди, в торце длинной комнаты, виднелась лестница куда-то наверх. Видимо, в ту самую контору, где работал дядя Семён. Слева ещё ступеньки, вниз. Светка помнила, что за этим спуском будет коридор, а потом – такой лифт, какого уже, наверное, нигде не увидишь. Вот Лёшка обалдеет!

В сводчатом коридоре с коричневатыми потёками на белёном потолке их настигло дрожащее эхо. Лампочки висели редко, да и горели не все, так что полумрак добавлял атмосферности. Так и кажется, будто весь мир наверху исчез, а они – единственные выжившие – спасаются в тайном бункере… Уф. Светка передёрнула плечами и поёжилась.

Когда оказались на площадке перед белой решётчатой коробкой лифта, Лёха даже присвистнул.

– Ничего себе, раритет!

Железная дверь громко клацнула ручкой-рычагом и заскрежетала петлями. Светка довольно усмехнулась и первая толкнула внутрь деревянные створки кабины лифта, окунаясь в чуть душный запах старого лака, мелкими чешуйками осыпавшегося на истёртый до бесцветности линолеум. Последним вошёл дед, захлопнул железную дверь, потом закрыл двустворчатую и кивнул Свете. Она прижала пальцем большую круглую кнопку. Лифт дёрнулся, моргнул сонной лампочкой и, скрежеща и вздрагивая, потащился вниз. Сквозь стёкла створок и решётку шахты было видно, как уползает вверх бетонный пол покинутого этажа, а под ним открывается бездонное тёмное пространство. Парой этажей ниже на стене едва теплилась сиротливая лампочка. В этом жёлтом сумраке титаническое бетонное кольцо, расчерченное выступающими рёбрами на квадраты, производило особо мрачное впечатление. Оно уходило вниз на необозримую глубину.

– Охренеть «Фоллаут», – пробормотал Лёха восхищённо. – И что, тут правда можно укрыться?

Семён Андреевич – Светка, наконец-то, вспомнила, полное имя дедова товарища – кивнул:

– Пока ещё можно. Сорок два метра глубины, выдержит прямое попадание ядерной бомбы. Правда, техника тут вся на ладан дышит. А если вентиляция накроется – это будет уже не убежище, а братская могила. Только кому оно надо теперь?

Семён Андреевич махнул рукой и смолк.

Лифт с лязгом и скрежетом остановился. Притихшие ребята первыми выбрались из кабины и, не сговариваясь, запрокинули головы, вглядываясь в темноту огромной бетонной шахты.

– Ну, здравствуй, – проговорил вдруг дед. – С каких это пор ты из театра-то выходишь?