О чём молчит лёд? О жизни и карьере великого тренера

Постоянные мысли о повышении эффективности вращательного компонента привели меня на репетиции цирковых артистов во Дворце спорта «Юбилейный». У них была специальная лонжа, закреплённая на потолке. Это навело меня на мысль соорудить похожую лонжу для тренировок и фигуристов. Когда её впервые увидели, меня подняли на смех: «Смотрите, у Мишина фигуристы болтаются на верёвках, он, видимо, с ума сошёл». А теперь такие лонжи висят на всех катках мира.

Так как я знал, что чем плотнее группировка, тем выше скорость вращения в полёте, меня осенила идея. В мастерских института мне сделали специальный жилет, в котором были два примитивных контакта. Если на них нажимали, то контакт замыкался и раздавался звук. Эти пружинные контакты располагались в тех точках, куда надо было прижимать руки во время группировки. Сейчас я понимаю, что в те времена такая штуковина вообще носила революционный характер: с её помощью можно было научить плотной и правильной группировке.

На Востоке есть пословица: «Можно сто раз сказать „халва“, но во рту слаще не станет». Тренер может хоть голос сорвать, постоянно повторяя о необходимости держать руки плотнее. Но пока не прозвучал звуковой сигнал — цель не достигнута. Жилет позволил спортсмену самостоятельно контролировать качество своего движения.

Сегодня многие, особенно молодые, спортсмены выполняют многооборотные прыжки с одной или двумя поднятыми руками (Их ещё иногда называют «тано» и «риппон» — в честь первых исполнителей, американских фигуристов Брайана Бойтано и Адама Риппона. — Прим. ред.). В моей группе прыжки с поднятыми руками входили в тренировочный комплекс ещё со времен Алексея Урманова.

Если фигурист поднял руку — это всё равно, что он её «проглотил». С точки зрения момента инерции не имеет значения, где конкретно расположена рука. Важно, насколько далеко она отстоит от продольной оси вращения.

По своей природе все тренеры очень разные, и это проявляется в их работе. У одних во главу угла ставится дисциплина в тренировочном процессе, у других — объём проделанной работы, третьи делают акцент на хореографию, четвертые — превосходные организаторы, пятые — дипломатичны, хорошо умеют построить отношения с сообществом фигурного катания. Моя система базировалась на знании механики скольжения и вращения, способности применить их на практике, создать на этой основе упражнения, позволяющие делать сложное простым.

В физическом воспитании есть два метода обучения. Первый — метод проб и ошибок. Второй, который стараюсь использовать я, — метод обучения с помощью подготовительных упражнений. В период разучивания спортсменом элемента я стараюсь не идти по пути его многократного повторения. Если я вижу, что у спортсмена не идёт какой-то элемент, прыжок или движение, я придумываю упражнение, помогающее ему избежать в дальнейшем ошибки, которая препятствует успешному исполнению. Сейчас на все существующие в фигурном катании прыжки, а также прыжки во вращении у меня есть специальный комплекс упражнений, при использовании которого 8 из 10 учеников в итоге будут выполнять элемент правильно. Безусловно, всегда найдётся 2–3 ученика, которые даже при правильном обучении не смогут достичь высокого уровня мастерства, но в целом такая система позволяет значительно повысить эффективность овладения элементом. Первый упомянутый мной метод — проб и ошибок — чреват перегрузками и травмами. Однако применять исключительно второй метод тоже нельзя. Эти два подхода нужно применять в комплексе. В первую очередь необходимо дать общее представление об элементе, показав его в целом. В том случае, если видишь, что он у фигуриста не получается, необходимо переходить к его тренировке через упражнения.

По результатам многолетней практической работы я написал диссертацию. Меня назначили заведующим кафедрой, и я очень рьяно взялся за дело, покруче, чем оно обстояло до этого. В результате образовалась группа преподавателей, желавших меня столкнуть с этой должности. В принципе причиной всему было жесткое поведение моего заместителя В. А. Апарина. Тем не менее я не мог его принести в жертву, потому что этот человек оказывал мне существенную помощь в проведении образовательного процесса. Может быть, моим противникам и удалось бы реализовать в итоге задуманное, но дело в том, что однажды ректор института Владимир Ульянович Агеевец был с визитом в НИИ физкультуры города Кёльна в ФРГ и неожиданно увидел там мою книжку «Биомеханика движений фигуриста».