О чём молчит лёд? О жизни и карьере великого тренера

Но вектор моей тренерской жизни уже неумолимо склонялся в сторону Лизы. В это самое время у меня были две ученицы, обе симпатичные девушки, каждая из которых имела свои грани таланта. Однако особенности нашего тренировочного процесса напоминали выращивание картофеля китайцами. Утром сажают картошку, а вечером её выкапывают, потому что очень «кусать хотецца». У нас это выглядело так: утром настроили флип — вечером его нет. Вечером настроили лутц — с утра его опять нет. И я настолько замучился постоянной борьбой за координационную память, что решил — возьму себе девочку: пусть даже с ней возникнут трудности в дальнейшем, зато перестанет меня мучить работой на картофельном поле. Правда, сама Лиза оценивала свои прыжки того периода не очень лестно, говоря, что прыгала «балалайкой», имея в виду отсутствие правильной группировки.

Светлана Веретенникова — первый тренер Лизы

На следующий год я опять приехал на этот же турнир, посмотрел на Лизу, такую же, в принципе как в прошлом году, попросил найти её тренера. Этим тренером оказалась Светлана Михайловна Веретенникова. С первых же слов она произвела впечатление спокойной, серьёзной, рассудительной женщины. На моё предложение работать с девочкой вместе она без колебаний сказала «да», хотя потом признавалась, что сначала даже боялась ко мне подойти, настолько не верила в реальность происходящего.

На этом этапе значимость Светланы Михайловны была очень высока, и я очень благодарен ей за ту роль, которую она в нём сыграла. Она возила Лизу из Глазова в Питер и обратно, кормила, следила за ней. Жили они сначала в общежитии спортинтерната, затем в скромной квартире через дорогу от «Юбилейного», которую я оплачивал, являясь спонсором основных их расходов. А когда мы боролись с Лизиной «балалайкой», для улучшения группировки я дал им «жилет Мишина», показал, как им правильно пользоваться. Так они стали его использовать не только в разминке, не только на льду, но даже и дома, что быстро принесло плоды — группировка была усовершенствована коренным образом.

Будучи в Петербурге, Светлана Михайловна получила уникальные условия работы и имела все возможности как для повышения своей тренерской квалификации, так и для работы с Лизой, которая была её единственной ученицей. Делала она это со свойственной ей настойчивостью и пунктуальностью. Надо сказать, что школу она закончила с медалью, а Малаховский институт физической культуры — с отличием. Она быстро освоила как основной комплекс упражнений, созданный в нашем коллективе, так и технику обучения сложным прыжкам.

Наблюдая сейчас свободную и раскрепощённую девушку, не верится, что когда Лиза только приехала в Петербург, она куталась в пальто с большим капюшоном, завязывала шарф, натягивала шапку аж до переносицы и ходила в таком «скафандре». Наверное, причиной тому послужило, с одной стороны, стеснение, а с другой — переезд из региона с суровым климатом. Первоначально Лиза тренировалась попеременно в Санкт-Петербурге и родном Глазове.

Этот город мне запомнился ещё со времён моей собственной спортивной карьеры. Перед тем как приехать туда на сборы или соревнования, нужно было оформить специальный пропуск, потому что город был закрытый — там было большое производство, находился комбинат по обогащению руды. Мне рассказывали, как на одном из юбилеев этого комбината можно было увидеть фотографии первых лет работы. Больше всего запомнилась фотография, где рабочие сидят прямо на руде и едят принесённые с собой обеды.

Когда я был там на сборах, с нами была одна из «могикан» отечественного фигурного катания — Татьяна Александровна Гранаткина. Ещё не до конца понимая, где находится, она выглядывала в окно и удивлённо говорила: «Странно, а где же воробушки? Ни одного не вижу».

Возможно, неблагоприятная экологическая обстановка стала причиной ранней смерти Лизиного отца Сергея, которого она очень любила. Он был футбольным тренером…

Постоянные отъезды осложняли и замедляли Лизин прогресс. К тому же у неё на пути тогда были серьёзные соперницы — Аделина Сотникова, Юлия Липницкая, Полина Шелепень. Побеждать, не тренируясь в Питере постоянно, было довольно сложно. И тут нам всем повезло, ибо на нашем жизненном пути встретился очень хороший человек — Михаил Вячеславович Кузнецов, о котором стоит сказать отдельно.

Русская история богата примерами, когда состоятельные люди помогали развитию либо целого направления в искусстве, либо отдельным творческим людям. Яркими представителями меценатов с большой буквы были Третьяковы, Морозовы, Мамонтовы. Именно таким человеком стал Михаил Кузнецов — бизнесмен, построивший свою карьеру с нуля. Его друзья рассказывали мне, что, когда он заработал первые деньги, то купил не квартиру или машину, а ещё один трактор. И, ведя довольно скромную жизнь, он развил свой бизнес до уровня, когда стал президентом большой и успешной строительной компании.