Читаем О чём шептались фламинго полностью

– Как же так? Неужели наш последний миг только попусту прочертит след в ночном небе и ничего не даст людям, которым одним во Вселенной даны глаза?

И Луна ответила:

Людей смотрящих много, но видящих мало. Только тот человек, который умеет видеть звезды, сможет принять ваш далекий последний свет и тогда сам откроет и любовь, и путь, и душу».


Над озером повисла тишина. Постепенно молодые фламинго зашевелились, встряхивая перьями, начали вздыхать и шептаться между собой. Потом вдруг опять затихли и уставились вопросительно на До, чувствуя, что она скажет что-то еще.

Печальная старая птица продолжила после молчания:

– Звезды далеко, а мы рядом. Мы сами были когда-то женщинами и тоже любили, страдали, умирали. Мы не можем помочь всем женщинам жить, но можем хотя бы некоторым из них послать утешение и потом взять в свою стаю, когда закончится отведенный им человечий срок. Здесь мы обрели покой и радость, чтобы душа передохнула перед дальней дорогой в вечность. Вот и мой срок подходит к концу, поэтому я уже слушаю звезды, а не людей. А вы пока продолжайте свои сказки-разгадки, только не ссорьтесь, хорошо?

Прощайте, подруги!


До распахнула сильные крылья, на внутренней стороне которых открылся ряд из черных перьев, затем резко оторвалась от поверхности воды, сделала круг над озером и улетела в свою невозвратную даль.


Эпилог

…Благословенный край закатов и рассветов среди красоты и тепла. Кусочек рая на Земле. Кажется, так было всегда и навсегда останется неизменным: море, цепь озер и стаи фламинго.

Нам, людям, даны зрение и слух, разум и душа, и еще многое нам дано. Как распоряжаемся мы посланными дарами?

Что видим и чувствуем мы, когда смотрим на островки удивительных белоснежных созданий с красными всполохами на боковых перьях, словно обагренных кровью раненого сердца?

Нам удается увидеть фламинго лишь издали, и мы обычно отмечаем только два главных цвета их оперенья – белый и красный. Не все люди обращают внимание на то, что на внутренней стороне крыла этой птицы таится черный цвет, словно скрытая от равнодушных глаз печаль.

Лучезарная нежность разливается от покоя фламинго на воде, но когда стая срывается в полет – она неожиданно превращается в предчувствие беды, раскрывая черный кружевной саван над землей.

Миллионы лет живут фламинго без пустой суеты.

И как много суетятся люди.

Видят ли эти прекрасные загадочные птицы нас?


О чем шепчутся фламинго?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адриан Моул и оружие массового поражения
Адриан Моул и оружие массового поражения

Адриан Моул возвращается! Фаны знаменитого недотепы по всему миру ликуют – Сью Таунсенд решилась-таки написать еще одну книгу "Дневников Адриана Моула".Адриану уже 34, он вполне взрослый и солидный человек, отец двух детей и владелец пентхауса в модном районе на берегу канала. Но жизнь его по-прежнему полна невыносимых мук. Новенький пентхаус не радует, поскольку в карманах Адриана зияет огромная брешь, пробитая кредитом. За дверью квартиры подкарауливает семейство лебедей с явным намерением откусить Адриану руку. А по городу рыскает кошмарное создание по имени Маргаритка с одной-единственной целью – надеть на палец Адриана обручальное кольцо. Не радует Адриана и общественная жизнь. Его кумир Тони Блэр на пару с приятелем Бушем развязал войну в Ираке, а Адриан так хотел понежиться на ласковом ближневосточном солнышке. Адриан и в новой книге – все тот же романтик, тоскующий по лучшему, совершенному миру, а Сью Таунсенд остается самым душевным и ироничным писателем в современной английской литературе. Можно с абсолютной уверенностью говорить, что Адриан Моул – самый успешный комический герой последней четверти века, и что самое поразительное – свой пьедестал он не собирается никому уступать.

Сьюзан Таунсенд , Сью Таунсенд

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее / Современная проза
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее