О чём умолчали книги

Натан Хейл, Инок Кросби, Бенджамин Толмедж и его помощники — герои невидимого фронта. Гарви Берч — их литературный собрат, образ, «замешанный» на подлинном материале истории войны за независимость Америки. Через несколько лет Купер поймет, что подвиги тех подлинных героев, которых олицетворял его Гарви Берч, были напрасны. Он убедится в иллюзорности идеалов американской революции, идеалов свободы. И тогда он произнесет свои знаменитые слова: «Народу Америки предстоит понять, что его кажущаяся свобода — не что иное, как болтовня его хозяев–демагогов». Для Купера станет очевидно то, о чем он напишет в «Письме к соотечественникам» — об измене американцев принципам демократии, о засилии денежных интересов, о том, что публика, охваченная жаждой обогащения, не испытывает уже былого интереса к литературе. Купер разойдется со своей страной, «пропасть между нами огромна…» — напишет он. Таков был печальный вывод, к которому придет писатель.

Несмотря на замалчивание и скупые оценки отечественной критики, роман «Шпион» принес Куперу всемирную славу. Книгу очень скоро перевели на многие европейские языки. Русская критика отмечала, что роман интересен сочетанием «подробностей американской войны с описанием нравов и обычаев сей страны».

Начало было положено, первый шаг — самый трудный — был сделан. Мечта Джеймса начала осуществляться. Когда‑то он помышлял о битвах и подвигах, о плаваниях по морям и странствиях на суше. Теперь он проделает все это многократно на страницах своих книг. Перо, следуя за его воображением, словно волшебная палочка, переносило его в девственные леса, на берега озер, где в чаше скрывались индейцы и мелькал брусничного цвета камзол Натти Бампо. Вместе с этим пионером–землепроходцем он проложит пути среди лесов и степей; поднимется на палубу «Ариэля» с таинственным лоцманом, прообразом которого ему послужит знаменитый моряк Поль Джонс; окажется в рядах ополченцев, осаждавших Бостон… Но самый высокий, самый благородный его подвиг, подвиг писателя — в работе, напряженной, упорной, в создании более тридцати томов. «Шпион» открывает этот длинный ряд произведений. По существу это была первая книга Джеймса Фенимора Купера — одна из лучших в его творчестве, написанная уже не подражателем, а, по словам Белинского, «могучей кистью» большого мастера.

Пройдет немного времени, и Купера станут величать «американским Вальтером Скоттом». Правда, сам Джеймс очень сердился, когда его так называли. «Это, — говорил он, — меня оскорбляет больше, чем все плохие рецензии на мои книги». Купера признает не только читающая публика, но и корифеи литературы. Бальзак будет «рычать от восторга», читая его романы, Белинский — восхищаться тем, как он из «видимой простоты творит великое и необъятное», а Лермонтов найдет в нем «несравненно более поэзии, чем в Вальтере Скотте». Что касается самого отца исторического романа, то и он поражался мастерству Купера. И когда они встретились в Париже в 1826 году — к этому времени Купером уже были созданы, кроме «Шпиона», романы «Пионеры», «Лоцман», «Осада Бостона», «Последний из Могикан» — это была встреча равных, встреча, как ее назвал Вальтер Скотт, «шотландского и американского львов».

Видок — актер «Человеческой комедии»

В пестром мире героев Бальзака, среди галереи созданных им типов, выделяется мрачная фигура Вотрена.

Образ этот, по словам самого автора, представляющий моральное гниение, каторгу и общественное зло, был подсказан писателю подлинной историей одной жизни.

Автор «Человеческой комедии» считал действительное событие, случай — «величайшим романистом мира», призывал его изучать, ибо жизнь всегда придумывает более сложные сюжеты, чем писатель. Искусство писателя — озарить огнем воображения картины, увиденные в жизни, осмыслить их, переплавить в форму художественного обобщения.

Бальзак, носивший в голове целое общество, стремившийся изучить это огромное скопище типов и дать точный социальный диагноз, взял подлинный факт, почти неправдоподобный, и угадал за ним типическое явление.

История прототипа Вотрена, его необычных приключений, — это история жизни человека, которого Бальзак сделал актером своей бессмертной «Человеческой комедии».

*

На рассвете со стен крепости раздались три пушечных выстрела. Местным жителям сигнал этот был хорошо известен. Он означал, что с брестской каторги бежал преступник, и напоминал о том вознаграждении, которое ожидает всякого, кто поймает беглеца. В этот раз им был двадцатитрехлетний Франсуа Эжен Видок, известный, несмотря на молодость, как «король побегов». Излюбленным его способом был побег с переодеванием. Однажды он вышел из тюрьмы под видом муниципального служащего, сделав из трехцветной ленты пояс и кокарду. Нехитрый маскарад вполне удался — часовой вытянулся перед ним, отдавая честь. В другой раз совершил побег в мундире офицера. Стражник почтительно приветствовал мнимое начальство и сам распахнул перед ним двери. Приходилось совершать побеги и с помощью подкопов, веревочных лестниц, подкупа…