О чудесном (сборник)

1-е июня. Опять думал о Канте! Как здорово он определил, что весь наш мир — явление, кажимость в конечном счете! Сам на себе я это очень хорошо чувствую! Ну, бывало раньше, выпьешь крови из одного дитяти, из другого, они помрут (потом, может быть, опять воплотятся, может быть, и нет) — и все это так несерьезно, так несерьезно! Серьезности нигде не вижу, вот что! Ну, может ли в сути своей такое существо, как я, наделенное метафизическим чутьем, бессмертной душой и т. д., стать упырем? Ан, оказывается, может, да еще как! И это несмотря на бессмертную душу?! Но в таком случае разве не видимость — и то, что я сосал кровь из младенцев, да и сама кровь… Все фук, все ничто, все бред абсолютного! Да и эти бедненькие дитяти?! Вы думаете, я их не жалел?! Еще как! Особенно одну девочку, милую такую, одухотворенную, с глазами, как у христианских ангелочков? Но не мог не пить: против естественных законов я — нуль, козявка, даже со своей бессмертной душой Да и ведь девочка эта — тоже видимость, отражение, ведь не может же что-то реальное погибнуть от такого глупого, идиотически-бессмысленного существа, как упырь. Только призрак может погибнуть от призрака.

Но кончаю, кончаю, на сегодня хватит.

Пойду сосать пробирки.

6-е июня. Федоренко определенно прав, когда говорит, что частично моя тоска — от недостатка живого объекта… Но не могу — труслив, труслив-с стал до невозможности. Прямо сил нет. Может быть, это от разума, от интеллигентности!

Я и раньше норовил только детишек сосать. Чище они и беспомощней. И умирать им радостней.

Но теперь я не могу детишек сосать. Боюсь! Одного даже крика ихнего и писка боюсь. Нервозен стал до невозможности. Дитя ножками болтает, глаза пучит, слюну пускает — а я дрожу, вожделею, извиваюсь, но боюсь! А чего боюсь, сам не пойму! Очень уж стал чувствителен к своей особе.

Но больше так жить не могу. Нужны объекты! Во рту пересохло, все тело мое (не совсем земное, в конце концов!) трясется, глаза жаждут небесного! Что делать?!

7-е августа. Два месяца я не брался за перо. И какие два месяца, какие!..Разве можно передать словами то, что я пережил?!!..Я влюбился, влюбился в очаровательную, нежную, земную девушку с чистой и возвышенной душой!..И как влюбился — платонически! (Впрочем, другая влюбленность для меня была бы странна?)…Я люблю ее! Помогите! Помогите!!..Люди!!!..Люди!!!..Где вы!!!

…Что, что мне делать? Я люблю каждое ее дыхание, каждый сон, каждую мысль, каждую искру в туманных и глубоких глазах!..Мы встречаемся у памятника Гоголю… Она принимает меня за своего… Возможно, любит меня!..Помогите…Я люблю ее душу, ее душу еще, может быть, больше, чем ее плоть — и потому желаю ей бессмертия, реального бессмертия, и спасения, а не пустых мечтаний об этом… Но как достичь всего этого среди мрака и бреда потустороннего мира?…Не рассказывать же ей о Штейнере!..Чем я могу ей помочь?! Я, упырь, могу ли я спасти ее, вывести на светлый путь вечности, одарить ее сверхдуховным сознанием?…О, будь проклято все!..Пусть все погибнут, лишь бы она спаслась!

8-е августа. Очень боюсь я, что она меня признает… Она очень глубинна… Вдруг в моих синих, прозрачных глазах блеснет то… и все будет кончено.

9-е августа. О, как хочется мне — уже ночью, в виде призрака! — мелькнуть в ее окне, пройти в обитель и приникнуть — тихо-тихо — к изголовью! Чтобы она не слышала, не испугалась!..И пусть извиваются мои черты, пусть синеют от пламени глаза, пусть трепещет трупное дыхание — я буду смотреть на нее с такой любовью, что этой любви будут завидовать ангелы… Бедная, бедная моя деточка, если бы она знала… Вся выпитая мною кровь превратилась в сплошное моление… Но я люблю ее, люблю! Как странно любить из другого мира.

10-е августа. В конце концов, это ужасно — платоническая любовь и вампир! Своими огромными, охлажденными смертным ужасом глазами, с кровью, чернеющей на устах, я смотрю на нее и вижу в ней иерархию чистых, всепроникающих, боговдохновенных духов! О, слезы катятся из моих глаз! Как тяжки мне мои ненужные руки, и как прекрасно из пламени ада — из вечного пламени — глядеть на Бога и чистоту его духов О это небо, небо над адом!

12-е августа. Мы продолжаем встречаться. Я дрожу при мысли, что она вдруг — от болезни, от случая — умрет и ее встретит потусторонний ужас. О, как я хотел бы защитить ее, спасти и превратить в божество — божество для себя, — вечное и всеторжествующее… Но что могу я, бедный упырь, пустая жертва мировых законов?!

13-е августа. Сегодня первый раз поцеловал ее. О, как сладок человеческий поцелуй! Ничего подобного нет среди нас, вампиров. Всю ночь проплакал один в своей комнате. (Крови из пробирок пью мало, совсем ничтожно, только чтобы не сойти с ума и не провалиться в бездну.)

23-е августа. Прошло две недели. Я иду к своей гибели. Неожиданно я почувствовал вампирическое влечение к своей любимой. На святой алтарь брызжет поток крови. Как я еще не сошел с ума, не понимаю.