О детях и прочей нечисти

-- И то хлеб. А то я уж боялась, он от тебя учиться стал. А ты же сама, как инопланетянка, даже истории не знаешь толком, сколько я ни трудилась...

-- Ладно, ладно, бабуль, не обо мне речь. Ты можешь ему порекомендовать какие-нибудь удалённые курсы, самоучители там?

Бабушка постукивает торцом карандаша по столу, раздумывая.

-- Этот твой муж, он ведь заметный человек на этой вашей планете, так?

-- Ага, Император.

Бабушка склоняет голову набок.

-- Это значит, не просто курсы надо, а чтобы с дипломатическим уклоном. Ему же для переговоров язык нужен.

-- Ему язык нужен, чтобы понимать, когда я с ребёнком сюсюкаю.

-- Это всё болтовня, -- категорически отрезает бабушка. -- Он собирается иметь отношения с Землёй? Вот и пусть имеет их через нашу страну, а не через каких-нибудь... Ты, Лиза, в этих делах ничего не понимаешь. Твоего необразованного варвара надо просветить в области нашей многовековой культуры.

-- Вообще-то у него два высших образования...

-- В каком институте получал? -- настораживается бабушка.

-- Здесь, на Муданге.

Бабушка машет рукой.

-- Ещё курсы проходил по Сети, -- настаиваю я.

-- По Сети! -- с отвращением фыркает бабушка. -- Ты ещё скажи, что он газеты читал!

-- Ему Кандинский нравится! -- выпаливаю я последний аргумент за образованность Азамата.

-- Кандинский! -- восклицает бабушка. -- Говорю же, варвар! Ты, Лиза, как похвалишь, потом не отмыться! Всё ясно с твоим вождём краснокожих. Надо его воспитывать, воспитывать, и ещё раз воспитывать. Он на каких-нибудь языках говорит?

-- На муданжском, на всеобщем, и джингошский понимает.

-- На всеобщем хорошо?

-- Примерно как я.

-- Да ты тоже тот ещё носитель... Ладно, видимо, он не безнадёжен. Но никаких курсов. Я сама составлю программу и буду с ним заниматься лично через визуальную связь.

Бабушка принципиально не использует слово "нетбук", как и многие другие заимствования из всеобщего.

-- А может, не надо? -- блею я. Бабушкино отношение к народам расселения никак нельзя назвать нейтральным и дипломатичным. -- Понимаешь, он ведь очень занятой человек. И различие по времени здесь и дома очень большое. Неудобно же будет... Тебе тоже некогда... Он бы самостоятельно позанимался, когда минутка выдастся...

-- Никаких минуток! -- отрезает бабушка. -- Учиться надо сознательно и на ясную голову. О времени мы с ним без тебя договоримся, чтобы не создавать испорченный телефон. Давай его сюда.

Я оглядываюсь в поисках Азамата. Он сидит через стол от меня и заворожённо наблюдает моё общение с бабушкой. Шёпотом, чтобы бабушка точно не поняла (а то она немножко владеет муданжским, как и большинством языков мира) я подзываю его к буку.

-- Здравствуйте, молодой человек, -- произносит бабушка тоном, каким пожилой полицейский обращается к несовершеннолетнему воришке. -- Вы будете называть меня "профессор Гринберг". Вы сделали, возможно, единственный правильный выбор в своей жизни, решив изучать великий язык нашей страны. К вашему сведению, наилучшее время суток для изучения иностранного языка -- с девяти до одиннадцати утра, так что будьте добры освободить этот период от других дел. Я согласна периодически входить в ваше положение как высокопоставленного чиновника и переносить отдельные занятия, но это не должно становиться нормой. Итак...

Азамат только сидит и глазами хлопает, выслушивая бабушкину лекцию. К счастью, она решает не начинать обучение прямо сейчас, а только расписывает виды речевой деятельности и внимание, которое будет уделено каждому из них, типы упражнений, международные стандарты и подобную лабуду. Наконец, заявив, что завтра утром представит ему программу на полгода ежедневных уроков, она отпускает душу на покаяние и отключает связь. Азамат некоторое время выдыхает, глядя в пустой экран.

-- А ещё смотрел на тебя и удивлялся, что это ты лепечешь, как будто тебя ругают. Никогда не видел, чтобы ты перед кем-то так робела... теперь понимаю.

-- Я не робею, просто, ну, это же бабушка. Ты извини, я всё время недооцениваю, какое она может произвести впечатление на свежего человека. Я могу всё отменить, если хочешь.

-- Да нет, мне даже любопытно, -- усмехается Азамат. -- А ты вполне адекватно её оцениваешь. Помнишь, ты сказала, что она и Старейшин учиться заставит? Пожалуй, я согласен. А почему она считает, что ты плохо говоришь на родном языке?

-- Потому что я языком пользуюсь, как мне нравится, а она -- как положено. Не обращай внимания, она тебе ещё такого наговорит... Короче, если услышишь что-то странное, обязательно проверь, потому что она плохо понимает, что такое объективность. Но научит она тебя хорошо, за это не волнуйся. Если только выдержишь...

Я решаю присоединиться к Азамату и Бойонботу и слетать в столицу. Отговариваюсь тем, что у меня кончаются подгузники, хотя на самом деле есть ещё заначка на месяц. Но я так предполагаю, что ученик художника должен уже закончить трудиться над портретом, а мне не терпится посмотреть, что получилось.