О детях и прочей нечисти

-- У Бэра приятель есть... А ты на обед не останешься? -- спрашиваю, видя, что Ирлик уже занялся откреплением вышивки от стены и сворачиванием в рулон.

-- Вот закажу рамку и вернусь, -- обещает он. -- Время нынче дорого!

Я радуюсь, что успела отснять своё произведение сегодня утром, хотя и не ожидала, что за ним так скоро явится заказчик.

Ирлик сматывается через окно третьего этажа, а я возвращаюсь в гостиную, где происходит цыганочка с выходом: матушка натурально троллит Аравата. Азамат с мелким отсел подальше, чтобы не принимать участия в конфликте, дети и гости -- как будто спектакль смотреть пришли. Хос обычно оставляет телохранителей за порогом наших комнат, поскольку здесь ему ничего не грозит, но сейчас он явно чувствует себя неуютно и предпочёл бы спрятаться за широкое плечо. Не найдя ничего более подходящего, он прячется за Айшу -- она сама-то хиленькая, зато как колданёт...

-- А что же ты ничего не ешь, дорогой? -- интересуется матушка, наворачивая мясо с Араватовой тарелки.

Над Араватом в воздухе проскакивают электрические разряды.

-- Наверное потому что уступил тебе свою порцию, -- цедит он.

-- А что же слуги тебе ещё не принесут? Неужто ты не произвёл на них достаточно сильного впечатления? -- сладким голосом продолжает Ийзих.

-- Полагаю, что Азамат их распустил, -- выкручивается Арават. -- А вот с каких это пор ты с богами якшаешься?

-- Да с лета примерно, -- как ни в чём не бывало ответствует матушка. -- Тебя что ль завидки берут?

-- Меня-то ничего не берёт, а вот тебя как бы ни взяли... на ужин.

-- Ой уж ты будешь горче всех горевать, -- усмехается матушка. -- Да только боги-то у нас покраше тебя, и мне на коврик у двери не указывают, как некоторые.

Арават сморщивает всё лицо в гримасу неверия:

-- Ты смеешь жаловаться на моё обращение? Я тебя подобрал с рыбной помойки, отмыл, накормил и в доме поселил -- и ты ещё претензии предъявляешь?!

Ийзих методично пережёвывает очередной кусок, потом поворачивает голову и долго смотрит на мужа.

-- Мне на той помойке было весьма неплохо, -- изрекает она. -- И еда у меня была, и крыша над головой, а богатств твоих несметных я всё одно не видела, да и не нужны они мне. Заслуга твоя единственная, что ты мне такого сына подарил. А всё что ты руками да словами умеешь -- и волоска с его головы не стоит.

Арават краснеет и надувается. Азамат принимается жестикулировать матери, чтобы прекратила его злить, но её так просто не проймёшь.

-- Вообще-то у нас два сына, -- с едва сдерживаемым возмущением напоминает Арават. -- Или я чего-то не знаю?

-- Два, два, -- успокаивает его Ийзих. -- Да только тумаков за двоих один получал.

-- Ну вот что, Ийзих, -- не выдерживает Арават. -- Ты хочешь мне что-то сказать -- так говори в лицо, а не ходи вокруг да около!

Ийзих задумчиво откусывает ореховой лепёшки.

-- Я уж сколько раз говорила, да только у тебя на ушах сапоги надеты. Вот как разуешь, так и скажу.

-- Я весь внимание, -- цедит Арават.

Ийзих так же вдумчиво запивает лепёшку чаем, потом разворачивается всем корпусом и пронизывает Аравата испепеляющим взглядом.

-- Ты мне что про Азамата наплёл, старый олух? Ты мне зачем сказал, что у него ни рук, ни лица нет? С какой ты стати взял, что он видеть меня не хочет? Давай, ври быстрее, если за девять лет не придумал отговорку!

Мы с Азаматом переглядываемся. Он прикрывает голову руками, мол, ну Арават и вырыл себе яму...

-- Я... -- мнётся Арават. -- Ну... В общем... Чтобы ты мне не помешала.

-- Это как же? -- совсем по-азаматовски поднимает брови Ийзих.

-- Я хотел Азамата с планеты услать, э-э, в воспитательных целях. Но ты ж страшная баба, я знал, что ты за него и мне, и всему Совету глотки перегрызёшь. Вот и сказал тебе, чтобы отбить охоту. И всего-то преувеличил чуть-чуть...

Ийзих встаёт из-за стола с таким видом, как будто готова прям сейчас и перегрызть, но тут уже Азамат подскакивает и принимается её успокаивать.

-- Ма, ну не кипятись, всё позади, это ж когда было-то, теперь-то всё хорошо, не переживай так...

Матушка постепенно теряет убийственность во взгляде и оборачивается к Азамату.

-- Да что б ты понимал! -- выдавливает она неожиданно ломающимся голосом. -- Я девять лет думала...

Потом отмахивается, утирает скупую женскую слезу и хлопается обратно за стол.

Арават молча разворачивается и двигает напрямую к двери, но на пути у него вырастает Алтонгирел.

-- Куда собрался? -- не очень приветливо спрашивает он.

-- Прочь отсюда. Я с этой стервой не могу в одной комнате находиться.

-- Стерва -- не стерва, а твоя законная жена, -- напоминает Алтонгирел. -- Никто тебя за бороду не тянул на ней жениться, теперь уж поздно удирать.

-- Что ты меня, силком удерживать собрался? -- кривится старик, прикидывая свои силы против духовника. Тот хоть ростом пониже, но молодой и крепкий.

-- Зачем против труса сила? -- усмехается Алтоша. -- Достаточно припугнуть.

-- Ты кого трусом назвал?! -- рявкает Арават, мгновенно становясь малиновым от ушей до кончика носа.

-- Того, кто собственной жены боится, -- бросает ему в лицо Алтонгирел.