О детях и прочей нечисти

-- Не волнуйся, -- фыркает Ирлик. -- Это ты на работе выкладываешься, пока дурно не станет, а Алтонгирел найдёт время на семью. Всего-то полмесяца! Зато потом приедешь, тебе тут все в ноги упадут и будут беречь как зеницу ока, познают, так сказать, в сравнении...

Ирлик зловеще усмехается. Азамат смотрит на него и тоже начинает загадочно улыбаться, чем дальше, тем больше походя на Кира, когда тот планирует розыгрыш.

-- Пожалуй, я прислушаюсь к вашему совету, -- наконец заявляет он.

Ирлик покатывается со смеху.

Глава 39

Моими стараниями в этом сезоне мода на цветастые резиновые сапоги-чулки, элегантно принимающие форму голени и совершенно водонепроницаемые. В них-то я и хлюпаю по снежной каше на пешеходной дорожке, по которой не проходит машина. Традиционно за порядком в городах следят наместники, но у Ахмад-хота своего наместника нет, действительно, зачем, у Императора же шестьдесят часов в сутках... Оный Император на днях выступил с инициативой учредить должность мэра столицы, чтобы занимался наймом дворников и прочими городскими нуждами. Старейшины посокрушались по поводу очередных нововведений и инопланетных должностей, но в итоге проявили смирение, поставив условием найти такого кандидата, чтобы удовлетворил всех. На этом дело и завязло.

Однако я не намерена сегодня об этом думать, потому что сегодня наконец-то солнечно, и весна впервые похожа на весну, и иду я по прекрасному делу -- обсудить с Оривой, какое оборудование ей надо завезти с Земли, раз уж мы туда всё равно собираемся.

Оривина повивальная клиника стоит на краю города, в тихом зелёном закутке под скалой, окружённая большим садом с аккуратными пешеходными дорожками. Шатун всю зиму вкалывал, как шахтёр, чтобы построить своей женщине персональный офис и даже консультировался с земными архитекторами, как лучше спроектировать клинику. А потом преподнёс ей ключи на пороге Дома Старейшин, выразительно поглядывая на вход. Так что Орива у нас теперь замужняя барыня, сама себе начальница и хозяйка в собственном доме, а если кто считает, что не женское это дело, так Шатун может и братков, в смысле, братьев позвать на беседу.

Я толкаю красивую витражную дверь, изображающую символы плодородия и женского начала, и оказываюсь в просторном холле, отделанном полупрозрачным белым камнем вроде кварца, так что всё вокруг прямо-таки сияет чистотой. В противоположную от входа стену встроены несколько экранов, показывающие сведения о работе клиники, советы для красоты и здоровья и предлагающие записаться на приём.

-- Хотон-хон! -- окликает меня знакомый голос.

Я выдыхаю и оборачиваюсь. Шатун приветливо улыбается из-за стойки ресепшена.

-- Привет! -- скалюсь я в ответ. -- У вас тут потрясающе красиво!

-- Спасибо! -- приосанивается он. -- Орива подметила, что многим пациентам Дом Целителей кажется простоватым и оттого подозрительным, вот мы и решили произвести хорошее впечатление. А вы насчёт оборудования, я так понимаю? Пойдёмте, я вас провожу к ней в кабинет.

Мне кажется или он и правда любое упоминание жены произносит с особой интонацией, будто каждый раз кланяется на словах?

Кабинет Оривы тоже, видимо, призван поражать клиентов наповал -- огромный, светлый, с высокими потолками и стрельчатыми витражными окнами, он больше похож на бальный зал какого-нибудь старинного дворца, но, как и холл, светится новизной и чистотой. Даже осмотровый стол и гинекологическое кресло не так агрессивно выглядят, поскольку выполнены из пластика, очень убедительно подделанного под дерево c мозаикой.

-- Нравится? -- не скрывая гордости спрашивает Орива, вставая из-за эргономичного стола.

-- Ещё как! -- восхищённо выдыхаю я. -- С тобой да с Гарнеткой уже начинаю чувствовать себя аскетом. У меня всё так скромненько и простенько...

-- Ну, вы-то и так на людей впечатление производите, они, небось, и кабинета не замечают. Это нам, простым местным женщинам, приходится по высшей отметке ориентироваться. Да вы садитесь, сейчас Шатун чаю принесёт.

-- Он теперь тут будет работать? -- интересуюсь я, всё ещё вертя головой и изучая цветные барельефы под потолком.

-- Ага, у нас теперь семейный бизнес, -- отвечает Орива и смеётся: это выражение на Муданге применяется только к отцу и сыновьям, ну или к нескольким братьям, владеющим одной фирмой. Что ж, язык меняется, когда меняются люди... Орива меж тем продолжает. -- Он меня попросил называть его должность "администратор", а то, говорит, "секретарь" -- это уж совсем несолидно, хоть по сути так и есть.

-- Так ты у него начальница? -- моргаю я, наконец отрывая взгляд от витражей.

-- Ага, именно! -- сияет Орива. -- Я только с этим условием за него и вышла, что клиника будет моя, и на бумаге, и на слуху. Чтобы никто не думал, будто это он надо мной главный, понимаете? Он мог бы, конечно, работать в другом месте, чтобы не так стыдно было, но ему нравится быть секретарём, он красивый, контактный, с удовольствием общается с людьми. А в другом месте он за такую работу половину прибыли получать не будет. Так что... -- Орива театрально приподнимает тонкую смоляную бровь.