О дивный новый мир. Остров

— «Ничто, кроме почти всего сразу, нас не удовлетворит», — процитировал Уилл. — Теперь я понимаю, что имел в виду Старый Раджа. Ты не можешь быть хорошим экономистом, не будучи также хорошим психологом. Или хорошим инженером, если не постиг в нужной степени метафизику.

— И не забудьте о прочих науках, — сказал доктор Роберт. — О фармакологии, социологии, физиологии, нейротеологии, метахимии, микомистицизме, как и важнейшей из областей знания, — добавил он, отвернувшись, чтобы снова в мыслях оказаться наедине с Лакшми в больничной палате. — О той области знания, где нам всем рано или поздно предстоит экзамен, — о танатологии.

Он ненадолго замолчал, а затем заговорил уже совершенно иным тоном:

— Что ж, пойдемте и как следует помоемся.

Он открыл синюю дверь, за которой находилась длинная раздевалка с рядом душевых кабин и раковин для умывания вдоль одной стены и шкафчиков для одежды и большого подвесного буфета — у другой.

Уилл нашел место, чтобы присесть, и пока его собеседники от души плескались под кранами, продолжил разговор.

— Будет ли дозволено неправильно образованному чужестранцу, — спросил он, — попробовать таблетку истины и красоты?

Ему ответили вопросом на вопрос.

— У вас все в порядке с печенью? — спросил доктор Роберт.

— Она в превосходном состоянии.

— И вы кажетесь шизофреником лишь в самой малой степени, как любой из нас. Так что я не вижу медицинских противопоказаний.

— Значит, я могу провести на себе эксперимент?

— В любое удобное для вас время.

Он вошел в ближайшую душевую кабину и пустил воду. Виджайя последовал его примеру.

— Разве вы оба не интеллектуалы? Не работники, так сказать, умственного труда? — спросил Уилл, когда оба вышли наружу и принялись вытираться.

— Да, мы занимаемся научной работой, — ответил Виджайя.

— Тогда зачем весь этот тяжкий физический труд на жаре?

— По очень простой причине: этим утром у меня выдалось немного свободного времени.

— Как и у меня, — сказал доктор Роберт.

— И вы оба отправились в поля, поступив по примеру Толстого?

Виджайя рассмеялся:

— Вы, кажется, полагаете, что мы делаем это по этическим причинам?

— А разве нет?

— Разумеется, нет. Я работаю мускулами, поскольку их имею, а если не буду пускать их в ход, превращусь в раздражительного сидячего работника.

— Не имеющего ничего от коры головного мозга до самых ягодиц, — сказал доктор Роберт. — Вернее, со всем наполнением, но в состоянии полной несостоятельности и токсической стагнации. Все западные интеллектуалы имеют пристрастие к сидячему образу жизни. Вот почему столь многие из них имеют отвратительно дурные характеры. В прошлом даже герцогу приходилось много ходить пешком, даже менялам-ростовщикам, даже философам-метафизикам. А когда им не случалось ковылять на своих двоих, они ездили верхом. В то время как сейчас все — от промышленного магната до машинистки, от логического позитивиста до позитивного мыслителя — проводят целые дни на удобных мягких сиденьях. Губчатые подкладки под вялые задницы — дома, в конторе, в машинах и в барах, в самолетах, в поездах и в автобусах. Никого движения ног, никакой борьбы за преодоление дистанции по лестницам вопреки гравитации — только лифты, самолеты, автомобили, только каучуковая подкладка и вечное сидение. Жизненная энергия, находившая выход в движении конечностей, теперь бьет по внутренним органам и нервной системе, медленно разрушая их.

— Словом, для вас орудовать лопатой или тяпкой — это форма терапии?

— Форма профилактики, чтобы сделать терапию ненужной. На Пале каждый профессор, даже правительственные чиновники обычно уделяют физическому труду два часа в день.

— Это вменяется им в обязанности?

— Отнюдь. Ради чистого удовольствия.

Уилл состроил гримасу:

— Ну, я бы едва ли сумел получать от этого удовольствие.

— Потому что вас не обучили правильно использовать свою телесно-умственную систему, — объяснил Виджайя. — Если бы вам показали, как делать подобную работу с максимальной эффективностью и с минимальными усилиями, вам бы она тоже приносила только радость.

— Как я понимаю, все ваши детишки получают такого рода подготовку?

— С первого момента, когда они приобретают способность хоть что-то делать для себя сами. К примеру, как правильно держать себя, когда застегиваешь пуговицы на рубашке? — И, подкрепляя слова действием, Виджайя принялся застегивать пуговицы на рубашке, которую только что надел на себя. — Мы делаем это прямо, показывая им, как физиологически оптимальным образом держать при этом голову и тело. И обязательно обращаем их внимание на то, насколько важно эффективно распределять свои усилия даже в процессе такого, казалось бы, рядового занятия. И примерно к четырнадцати годам они уже знают, как наилучшим образом исполнить любую работу с объективной и с субъективной точки зрения. Тогда мы постепенно начинаем приобщать их к труду. Для начала по девяносто минут в день на какой-то простой физической работе.

— Снова возврат к стократ проклятому труду детей?