О дивный новый мир. Остров

Прозвучал гонг, занавес бесшумно раздвинулся, и на фоне земли цвета зеленого горошка показались белые колонны и фасад царского дворца в Фивах, а рядом на пьедестале в виде облака восседало божество с невероятных размеров бакенбардами. Жрец, как две капли воды похожий на бога, только чуть ниже ростом и не так пышно задрапированный, появился с правой стороны, поклонился зрителям, а затем повернулся к дворцу и выкрикнул:

— Эдип!

Причем до смешного писклявым голосом, который казался комичным и совершенно не вязался с его пышной бородой пророка. Раздался трубный звук, двери дворца открылись, и вышел царь в короне и на героических котурнах. Жрец сделал глубокий реверанс в его сторону, и кукла царя дала ему разрешение говорить.

— Услышь же наши жалобы, правитель! — пропищал жрец.

Царь наклонил голову, изображая, что он весь — внимание.

— Я слышу стоны умирающих мужчин, — начал декламировать он. — Я слышу женский плач, стенания сирот, невнятные молитвы и мольбы.

— Молитвы и мольбы обращены ко мне, — заявило божество и гордо похлопало себя по груди.

— У них там завелся какой-то вирус, — шепотом комментировала Мэри Сароджини. — Вроде азиатского гриппа, только еще хуже.

— Мы неустанно повторяем нужные ектеньи, — продолжил уже более решительным тоном жрец, — совершаем самые щедрые жертвоприношения. Весь народ дал обет целомудрия, а по понедельникам, средам и пятницам занимается самобичеванием. Но смерти круг все ширится средь нас. И люди продолжают погибать. Так помоги же нам, о, царь Эдип! Помоги нам!

— Один лишь бог способен вам помочь.

— Вот верные слова! — одобрительно выкрикнуло дежурное божество.

— Но как же сможет он?

— Лишь богу ведомо сие. Лишь богу самому.

— Правильно, — сказал бог своим грудным басом. — Абсолютно правильно.

— Креонт, моей жене он брат, отправился на консультацию к оракулу. Когда вернется он — чего я жду уж скоро, — нам станут ведомы веления небес и их желанья.

— Что небеса распорядятся выполнить, — уточнил грудной бас.

— Неужели люди тогда были настолько глупы? — спросила Мэри Сароджини сквозь смех зрителей.

— Настолько и еще глупее, — заверил ее Уилл.

На фонограф поставили пластинку с «Похоронным маршем» из «Саула»[149].

Слева направо через просцениум медленно проследовала процессия одетых в черное могильщиков, несших накрытые тряпками гробы. Кукла за куклой, и как только вся группа исчезла за правой кулисой, из левой показалась другая. Процессия действительно казалась бесконечной, а гробы бессчетными.

— Мертвец, — констатировал Эдип, глядя на шествие. — Еще мертвец. Еще и еще.

— Их надо проучить, — вмешался бас. — Внушить им добродетель!

Эдип продолжал:

Солдатский гроб и шлюхи гроб, младенца, что как камень хладен
И отнят от груди, его вскормившей.
И юноша глядит, объятый ужасом,
Но взгляд отводит он от черного распухшего лица той, что алкала
Поцелуев и ласк его еще совсем недавно на лунным светом залитой постели.
Они мертвы теперь, всех смерть взяла, как скоро и могильщиков самих
Сведет со света, приговорены они, хотя пока несут умерших к кипарисов
Роще, где трупами заполнен целый ров, готовый новых жертв принять,
И потому так сдержанны шаги, так неохотно ноги их несут к могиле братской,
В которой средь зловонья и им самим лежать под тем же лунным светом.

Пока он декламировал свой монолог, на сцене появились еще две куклы, молодой человек и девушка, одетые по самой нарядной паланской моде, шедшие навстречу черной похоронной процессии. Потом они, взявшись за руки, встали по центру ее или чуть левее середины сцены.

— Но между тем мы сами, — сказал юноша, когда Эдип умолк. —

Уйдем в сады другие от абсурда, царящего здесь
Среди смертных ритуалов, нас жизнь зовет от гнили разложенья
И омертвевшей плоти, здесь царящих,
К другой извечной Сути Мирозданья.

— А как же Я? — вмешался растерянный грудной бас. — Вы забываете, что Я здесь воплощаю Вещей Порядок.

Нескончаемое шествие с гробами к братской могиле продолжалось. Но вдруг «Похоронный марш» оборвался посреди музыкальной фразы. Он уступил место одной низкой ноте, которую протяжно издавали туба и контрабас. Молодой человек шагнул вперед, подняв руку.

— Вслушайтесь в гуденье, которое сопровождает бремя траура по мертвым.

В унисон с невидимыми инструментами могильщики начали скандировать: