О дивный Новый Свет!

– Сара этому учится, и ее кожа такая же коричневая, как и у вас. И моя жена говорит, что Сара будет очень хорошим целителем.

Сара не хотела этого переводить, но я грозно посмотрел на нее, и она, запинаясь, выдала пару фраз. Хесуту ответил:

– Я подумаю, мой друг Лисе.

Из чего я понял, что совет старейшин советом старейшин, но решает в первую очередь Хесуту. И дети мивоков будут учиться у нас.

Я поспешил распрощаться, хоть Хесуту и предлагал нам остаться и лицезреть смерть злых людей и вознесение Хуслу к богу Солнца. Но мы сказали, что нам нужно еще посетить Лиличик, что было абсолютной правдой, пусть и не всей правдой.

7. Привет из Крыма

Мы опять вошли в Золотые ворота. Погода была замечательная, и я решил остаться на палубе. Как это бывает в Сан-Франциско, вдруг из ниоткуда возник и спустился туман. Радары на «Астрахани» были включены, и мы пошли дальше, резко сбавив ход. Я вдруг почувствовал, что ко мне кто-то прислонился грудью. Я не сомневался, кто это был – этой грудью до меня дотрагивались уже не раз, и не могу сказать, чтобы это было неприятное ощущение, но я был женат и не собирался изменять своей супруге. Так что, как только мы вышли из тумана, я попробовал, скажем так, несколько дистанцироваться от прижавшейся от меня девушки… Но Сара (понятно, что это была она) прижалась ко мне еще сильнее. Я уже хотел гаркнуть на нее, но тут увидел глаза Сары – в них вновь был неподдельный ужас, как тогда, на горе Колибри.

Насколько это было возможно в данной ситуации, я повернул голову. Прямо по курсу перед нами колыхался огромный сгусток мглы.

Я внутренне похолодел, вспомнив, что произошло, когда подобное случилось с «Форт-Россом». Но шли мы довольно медленно, и потому оставалось некое пространство для маневра, да и команда оказалась на высоте. «Астрахань» резко положила руль вправо и успела повернуть так, что наш борт прошел в двух-трех метрах от тьмы, даже не зацепив ее.

Сторожевик начал закладывать вираж – подальше от мглы, на случай, если она начнет двигаться в нашу сторону. Но она ни с того ни с сего рассосалась, и водная гладь Русского залива отразила синеву почти безоблачного неба. Только за нашей спиной, над Золотыми воротами, все еще висела пелена тумана.

А на том месте, где только что была тьма, покачивался, как мы и ожидали, корабль – небольшой, всего лишь метров тридцать-тридцать пять в длину. На корме его развевался красный флаг, а на борту блестели начищенные медные буквы: «Константин Паустовский».

Я побежал к мостику, где, как оказалось, Леня уже отдал приказ спускать шлюпку.

– Пойдем вместе – ты, я и пара матросов, – сказал он.

В шлюпке Леня сообщил мне:

– Ходил я как-то раз на нем, еще ребенком, вдоль южного берега Крыма. Такое впечатление, что он из того времени – конец семидесятых или начало восьмидесятых.

Через несколько минут мы уже были на борту «Паустовского». На нас испуганно таращились глаза его пассажиры – в основном молодые люди.

– Граждане, бояться нечего, – улыбнулся им Леня. – Все нормально.

Похоже, это возымело обратный эффект – послышался женский визг, потом кто-то сказал:

– Товарищ, мы не хотели!

– Что не хотели? – не понял Леня.

– Нарушать границу!

Мы с Леней расхохотались – похоже, те подумали, что мы пограничники, а они каким-то образом приблизились к морской границе СССР.

– Да ни в чем вы не виноваты – громко сказал он. – Нам просто нужно переговорить с капитаном.

И мы прошли на мостик.

– Командир пограничного сторожевого корабля «Астрахань» капитан 3-го ранга Голубкин, – представился Леня. – А это… эээ… товарищ Алексеев.

Мне стало еще смешнее, ведь обращение «товарищ» было одним из худших ругательств для эмигрантов. Потом, увидев, как побледнел капитан, я понял, что он меня принял за гебиста.

– Капитан Ле… Лелюшенко, командир теплохода «Константин Паустовский» – с запинкой сказал тот. – А в чем, собственно, мы виноваты?

– Да ни в чем. – сказал я. – По крайней мере, нам такие факты неизвестны.

Шутка оказалась неудачной – Лелюшенко побледнел еще сильнее.

– Да не бойтесь вы, – сказал Леня. – Мы не из органов, таких здесь просто пока еще нет.

– Здесь?!

– А вот это и есть самый основной вопрос. Вы не заметили, как изменился пейзаж?

– Товарищ капитан третьего ранга, – сказал тот. – На нас налетела какая-то тьма, а потом мы оказались в совершенно незнакомых местах. А тут еще военный корабль. – тут вдруг его глаза стали и вовсе квадратными. – А это Андреевский флаг у вас на корме?

– Он самый, родимый, – бодро ответил Лёня. – Только ничего вы не нарушили, не бойтесь. А вот попали вы изрядно. Мы сейчас в Русском заливе.

– В Русском заливе??

– Тот, который в наше время именовался Сан-Францискским. А теперь тут Русская Америка.

– Теперь?

– Да, теперь. Год у нас здесь тысяча пятьсот девяносто девятый. Добро пожаловать в прошлое!

Лелюшенко рассмеялся, но, увидев, что мы серьезны, огляделся по сторонам и вдруг сказал:

– Вы знаете, точно, у меня есть альбом, «Самые красивые порты мира», и там есть фотографии Сан Франциско. По-моему, это было вон там, – и он показал на Россовский берег.