О дивный тленный мир

«Наши доноры — лучшие в мире люди, — искренне восхищается он. — Собственное тело — это глубоко личный дар. Разве можно придумать что-то более интимное, приватное? Некоторые жертвователи принадлежат к очень консервативному поколению: они родились 80–90 лет назад, еще до мини-юбок и тому подобного. Каково им позволить себя разрезать, рассмотреть каждую частицу своего тела? Подарить то, что ты всю свою жизнь берег от чужих глаз, — поразительная жертва».

Терри идет проверить, как дела в лаборатории, и возвращается в белом халате. Похоже, на горизонте все чисто, хотя я не знаю точно, что там могло быть. Мы идем по коридору мимо рамок с фотографиями сотрудников. Все улыбаются широкими американскими улыбками.

Анатомическая лаборатория ярко освещена. Терри спрашивает меня о том, чем здесь пахнет, — сам он привык к запахам так, что перестал их различать. «Кабинетом стоматолога?» — говорю я. «Страшно подумать, что случилось с вашим стоматологом», — смеется он в ответ. Вентиляционная система выталкивает вниз тяжелый канцерогенный газ, используемый при бальзамировании (формалин, который применяют для сохранения трупа, — это газообразный формальдегид, насыщенный для сжижения метиловым спиртом; при испарении он снова превращается в газ), и закачивает сверху кислород. Благодаря постоянному потоку воздуха химикаты не сказываются на здоровье работников и меньше вероятность появления тошноты, которая заставляла моих одноклассников разбегаться от вскрытой банки с головастиком. Терри показывает на вентиляционные отверстия в потолке и у герметичного пола. Водонепроницаемость нужна при лапароскопии. Эту хирургическую операцию выполняют через маленькое отверстие с помощью камеры: вода обеспечивает четкость изображения и потом стекает на пол[21]. По словам Терри, без нее это все равно что смотреть через маску для подводного плавания c пляжа. Он легким толчком двигает тяжелые пластиковые столы, демонстрируя, что они на колесиках. С потолка каждые полметра под углом свисают лампы. Еще есть провода, вилки и розетки, компьютерные мониторы и телеэкраны, а справа в конце помещения — застекленные шкафы с книгами по анатомии и какими-то причудливыми предметами. Он открывает дверцу и достает оттуда нечто большое и серое, как выцветший на солнце коралл, искусно вырезанный из пенопласта: «Знаете бытовой латекс, которым замазывают щели в стенах?» Оказывается, Терри залил герметик в наполненные воздухом человеческие легкие, погрузил все это в щелок и после растворения ткани получил трехмерную «карту» движения кислорода. Модель весит как пушинка.

Он снимает с верхней полки огромный пластиковый контейнер с предметами, обнаруженными за много лет внутри трупов. Их не выбрасывают, чтобы студенты знали, как раньше выглядели приспособления, которые им, может быть, придется научиться устанавливать. Вот дистрактор Харрингтона, которым когда-то выпрямляли позвоночник. Вот искусственный сердечный клапан. Протез яичка размером с виноградину — он подпрыгивает, когда Терри бросает его обратно в коробку. Пластмассовая коленная чашечка. Электрокардиостимулятор. Винт для соединения костей. Старинный имплантат молочной железы. Аортальный стент и искусственные клапаны, удерживавшие камеры сердца в открытом состоянии. Все это обычно идет в могилу вместе с умершим. Даже «экологически чистые», натуральные кладбища усеяны металлом типовых коленных протезов.

Терри выдвигает ящики, достает оттуда разные штуковины и называет их, и от этого становится только хуже. Пилы для костей и тонкие, с игольное ушко, крюки для кожи, которые используют в пластической хирургии. Ретракторы для бедра, ножницы для перекусывания ребер, расширители грудной клетки. Кюретки для выскабливания мягких тканей, ножницы с изогнутыми под всевозможными углами лезвиями, чтобы добраться до самых неудобных областей. Скальпели, хирургические молотки, долота и щипцы. «У нас тут “Большой ремонт” в колледже». Он вынимает что-то по-настоящему злодейское — оно выглядит как металлическая змея с оскаленным ртом. «Это приспособление двигается туда-сюда, пережевывает ткань и высасывает ее». Маленькие стальные предметы вспыхивают сиянием в аккуратных пазах и отправляются в подписанный ящик. «Вот эти где-то по тысяче баксов!» — замечает Терри. Ему явно не терпится похвастаться своей коллекцией.