О душе

Можно было бы спросить, испытывает ли что-то от запаха неспособное обонять или от цвета неспособное видеть, и точно так же в отношении других чувств. Если обоняемое есть запах, то запах вызывает обоняние, если он что-то вызывает; таким образом, невозможно, чтобы неспособное обонять что-то испытало от запаха (то же можно сказать и о других чувствах); да и все способное ощущать испытывает что-то от ощущаемого, лишь поскольку оно к этому способно. Это явствует также из того, что на тела воздействуют не свет и не тьма, не звук и не запах, а то, в чем они находятся, например воздух, [а не звук], раскалывает дерево, когда гремит гром. Осязаемое же и ощущаемое на вкус воздействуют на самые тела; ведь если бы было не так, то от чего неодушевленные тела испытывали бы что-то и изменялись бы? Не значит ли это, что и воспринимаемое другими чувствами воздействует таким же образом? А не вернее ли, что не всякое тело способно испытывать что-то от запаха или звука, а то, что испытывает воздействие, есть нечто неопределенное и неустойчивое, например воздух: ведь воздух, становясь пахучим, как бы испытывает какое-то воздействие. Что же другое значит обонять, как не испытывать что-то? Но обонять — значит ощущать, а воздух, испытывая воздействие, тотчас же становится ощущаемым.

Книга третья

Глава первая

Доводы в доказательство того, что, кроме пяти внешних чувств, нет никаких других. Отсутствие особого органа для восприятия общих свойств. Необходимость наличия не одного, а нескольких чувств для более отчетливого познания общих свойств.

Что нет никаких иных [внешних] чувств, кроме пяти (я имею в виду зрение, слух, обоняние, вкус, осязание), в этом можно убедиться из следующего. А именно: если мы теперь воспринимаем все, что воспринимается осязанием (ибо все свойства осязаемого как такового мы воспринимаем осязанием); если при отсутствии какого-нибудь чувства необходимо отсутствует у нас какой-то орган; если все, что мы ощущаем через соприкосновение, воспринимается осязанием, которым мы как раз обладаем, а все, что мы ощущаем через среду, т. е. не касаясь самих предметов, мы воспринимаем при посредстве простых тел — я имею в виду воздух и воду (дело обстоит так, что если много вызывающих ощущения предметов, отличных друг от друга по роду, воспринимаются через один какой-нибудь элемент, то существо, обладающее органом, состоящим из этого элемента, по необходимости способно воспринимать два вида ощущаемого; например, если орган чувства состоит из воздуха, то воздух есть среда для восприятия и звука и цвета; и если не одно простое тело, а больше, служит средой для восприятия одного и того же, например цвета — и воздух и вода, ведь и то и другое прозрачно, то орган, содержащий только один из этих элементов, воспринимает то, что воспринимается через оба элемента); если органы чувств состоят только из двух простых тол — из воздуха и воды (а именно: зрачок — из воды, орган слуха — из воздуха, орган обоняния — из того или другого из них; огонь же или не входит в состав ни одного органа, или общ всем: ведь ни один орган не способен к восприятию без тепла, а земля либо не входит в состав ни одного органа, либо преимущественно примешана к органу осязания как особая составная часть. Поэтому остается сказать, что нет ни одного органа чувства, кроме состоящих из воды и воздуха, и такие органы действительно имеются у некоторых животных), — то существа, достигшие полного развития и неизувеченные, обладают всеми [внешними] чувствами (ведь и крот, как известно, имеет под кожей глаза). Так что если только нет еще какого-нибудь другого [простого] тела или такого свойства, которое не принадлежало бы к какому-либо из имеющихся на земле [простых] тел, то нет ни одного чувства, которого мы были бы лишены.