О, этот дивный, юный мир (СИ)

На таких полётах крест был поставлен ещё более ста лет назад, но Никита Колпин мечтал совершить восьмой полёт и вот уже много лет доказывал, что он завершится успешно и даже пытался доказать это математически. Любианская звёздная система была в два с лишним раза больше Солнечной, чем поражала воображение всех астрофизиков. На её задворках летели по своим орбитам в плоскости эклиптики целых шесть планет с мощными атмосферами, состоящими в основном из смеси метана и гелия, но только самая дальняя, которая пока что не имела даже названия, содержала в своей атмосфере почти сорок процентов гелия и добрая треть этого гелия была его лёгким изотопом, — топливом для термоядерных реакторов, этих самых безопасных и самых чистых источников электроэнергии, без которых были немыслимы как космические полёты во внутреннем космосе, так и космические полёты в пространстве римана.

Виктор ещё со школы знал, что у обычных космических полётов имелся очень большой недостаток, — малые скорости и огромный расход материи, которую требовалось нагреть до огромных температур и выбросить из сопла, чтобы получить реактивную тягу. Генераторы антигравитационного поля позволяли огромным космическим кораблям подниматься с поверхности планеты с любой силой тяжести, но когда они достигали точки взаимного равновесия сил, подъём прекращался и дальше, а ещё лучше намного раньше, нужно было включать реактивные двигатели, которые на больших кораблях имели огромные размеры. Для того, чтобы выйти в риман, достаточно было достичь скорости тридцать километров в секунду и удалиться от Земли или любой другой планеты всего на четыреста тысяч километров, на что уходило менее четырёх часов. Но даже для этого требовалось огромное количество расходной массы, чаще всего углерода.

Скорость полёта можно было увеличить и в десять раз, но для этого требовалось лететь с постоянным ускорением, но тогда потребуется такое количество расходной массы, что лететь куда-то уже будет просто бессмысленно. Ну, а все семь предыдущих прыжков с Земли к Плутону закончились трагически. Корабли просто исчезли и никто не знал, что с ними случилось. Потом вроде бы выяснили, что они вмазались чуть ли не в самую середину этой карликовой планеты, но и это не было доказано. От всех дальнейших попыток сократить время полётов внутри Солнечной системы вскоре отказались навсегда. Виктор понимал, что это самоубийственный шаг, но ведь Никита Колпин вовсе не походил на фанатика и он ему почему-то поверил сразу же, когда тот подошел к нему с таким предложением ещё на Земле, понимая, что больше ему обратиться не к кому. Никита прилетел даже быстрее, чем сказал Виктор. Он спрыгнул со скутера, присел рядом с ним на диванчик и спросил:

— Куда-то нужно слетать, Виктор?

— На задворки Любианской системы, Никита. — Ответил ему управляющий колонией — Если ты, конечно, не отказался от своей затеи и всё ещё просишь пожертвовать одним кораблём. Только сначала ответь мне вот на какой вопрос, Никита. Если мы прожжем в пространстве туннель до этой планеты, в атмосфере которой, как говорят наши астрономы, полным полно гелия, как долго мы сможем пользоваться им? Она же летит по орбите.

Никита чуть шевельнул своими большими, мозолистыми руками и спокойно ответил:

— Если будем летать по этому маршруту часто, то практически всегда. Он же не имеет никакого отношения к обычному пространству, но ты тогда попросил меня не забивать тебе голову тем, что ты просто отказываешься понимать, так что я лучше не стану тебе делать этого сейчас. Да, но почему ты говоришь, мы прожжем туннель? Ты что, собираешься лететь вместе со мной?

Виктор улыбнулся и сказал:

— Да, на тот случай, если и ты вмажешься в эту планету, чтобы потом ничего не объяснять твоим родным и близким. А ещё с нами полетит вот этот железный псих. В общем решай, парень, мы или летим туда втроём, или ты туда не летишь.

Никита пожал плечами и ответил:

— Втроём, так втроём. Полёт в одну сторону займёт всего часа два, а обратно максимум три, так что мы даже не успеем толком надоесть друг другу. Мы же полетим, как я полагаю, пустыми и без пассажиров, а значит можно будет резко стартовать и без лишней болтовни набрать скорость. Когда полетим, Виктор, и сколько мы там пробудем? Я почему спрашиваю об этом, мне не хотелось бы никому и ничего не объяснять.

Виктор громко рассмеялся и воскликнул:

— А, уж, как мне этого хотелось бы, Никита! Ладно, перекусить мы сможем и на борту исследовательского корабля, если проголодаемся, а потому пошли вон к тому флайеру, угоним его и отправимся в космопорт «Виктория-Север». Там мы тихонько поднимемся на борт первого же попавшегося кораблика, я предупрежу всех, что взял его покататься вокруг Виктории, а потом мы быстренько сделаем то, что задумали, пока чего доброго, все втроём не передумали. Бинго, ты можешь даже не брать с собой никаких мониторов.

Глава пятая Полёт в неизвестность